Голестан, 11
Шрифт:
– Да, милая, любуйся. Я вижу, как тебе нравится, – говорил он.
Нас не было достаточно долго, и, вернувшись домой, мы увидели в начале улицы Хади. Зейнаб так и не дала ему поспать ночью.
…Мама закончила молиться и стала складывать молитвенный коврик, а я, почувствовав, как проголодалась и насколько ослабело моё тело, захотела привстать, чтобы поесть чего-нибудь, но, не успев откинуть одеяло, испытала сильное головокружение. Нагнулась, чтобы найти свою обувь под кроватью, и перед глазами всё почернело, а сердце словно перестало биться.
– Мама… – с трудом выдавила я.
Она торопливо подбежала ко мне и взяла за руку.
– Что с тобой,
– Всё тело онемело. Я будто ослепла и ничего не слышу.
Мама снова уложила меня на кровать и выбежала из палаты.
Через некоторое время я пришла в себя и обнаружила рядом нескольких медсестёр.
– Открой рот, милая, – сказал родной голос.
Я почувствовала сладкий вкус сока, который небольшими каплями просачивался мне в горло, и ощутила, как постепенно силы начали возвращаться ко мне. Неожиданно и резко почувствовав жажду, я быстро выпила весь сок из стакана.
– Слабость из-за очень низкого давления. Ей нужно позавтракать, – сказала медсестра.
Мама подтянула к кровати стальной столик, на котором стоял мой завтрак, и стала меня кормить, давая кусочки хлеба с вареньем. От изнеможения у меня тряслись губы, как будто я не ела несколько лет. Мама поднесла к моему рту стакан, и я почувствовала вкус горячего молока.
– Я добавила немного сахара, – сказала она.
Мамина рука, в которой она держала стакан, дрожала. Я взяла его обеими руками, чтобы поднести ко рту и удержать, но стакан затрясся так, что застучал по моим зубам. Мама стиснула его пальцами, чтобы я смогла выпить молоко, и сказала:
– Я забыла тебе сказать. Вчера звонила Фатима, мама Зейнаб. Она спрашивала, как ты.
Всякий раз, когда я слышала имя Фатимы, я вспоминала Дезфуль. Несмотря на то, что мы жили в горячей точке, это всё же были лучшие дни моей жизни.
Мама терпеливо кормила меня кусочками хлеба, намазанными вареньем.
– Тебе лучше?
Меня всё ещё сотрясала дрожь, не было сил разговаривать, и я просто хотела быстрее проглотить всю еду, что была на столе. Понимая моё состояние, мама больше ничего не сказала и лишь тихонько отламывала кусочки хлеба и кормила меня.
Неожиданно для себя самой я улыбнулась.
– Чему ты улыбаешься? – удивилась мама.
– Я вспомнила Дезфуль. Как же там было хорошо…
– Да полно тебе, – сказала мама, продолжая меня кормить.
– Нет, клянусь, я говорю правду.
– Ладно, не клянись. Верю, – улыбаясь, ответила она. – Дезфуль – хороший город. В прошлом году, когда мы ездили к вам, я убедилась в этом. Нам тоже там понравилось. Добрая память нашему Али.
– Добрая ему память, да, мама. Как же правильно вы поступили, решив приехать к нам. Как же прекрасно мы тогда провели время. Вечером накануне вашего приезда мы с Фатимой сидели на лестнице во дворе и думали, что приготовить на ужин.
– Ты приготовила подливку из фасоли.
– Да, я её очень люблю, но Фатима тогда сказала, что фасоль на ужин лучше не готовить.
– О! А как эту подливку любил Али! – засмеявшись, сказала мама, помня, что Али не переносил этого блюда.
– Во время готовки я взяла целую тарелку фасоли, насыпала в кастрюлю и подумала, как же будет забавно, если Али приедет в этот момент. Бедняжка, он мучился не только от фасоли, а от всего, что вызывало вздутие и дискомфорт в желудке. Фатима тогда резала луковицу, и мы разговаривали, вместе проливая слёзы. Она жарила лук на своей газовой переносной плите, а я готовила фарш на своей. Открыв крышку кастрюли, я увидела, что фасоль увеличилась в два-три раза, и воскликнула: «Фатима, мы теперь должны всё это съесть?!» Помню, что в тот день на улице были слышны звуки из соседнего дома, куда пришли гости. Фатима с грустью сказала: «Как было бы хорошо, если бы и у нас были гости…» И мы стали думать о том, чтобы пойти к соседям и украсть их гостей, как вдруг за дверью оказались вы.
– Был десятый день Навруза, у нас дома не было света, и мы спонтанно решили приехать к вам на машине твоего отца. Я, Нафисе и Ройя сидели сзади, а твой дядя впереди с отцом. Мы не знали дороги и столько блуждали, прежде чем найти ваш городок, кольцевую Фатх ал-Мубин и вашу улицу Голестан и 11-й переулок… В темноте, когда ничего вокруг не было видно, а твой отец к тому же не осмеливался включить фары, мы сделали столько кругов, спрашивая у всех: «Где Голестан, 11, дом 215?» Вдруг мы увидели, что какая-то машина с включёнными фарами едет нам навстречу. Немного погодя мы поняли, что это Али.
– Мы тогда сидели во дворе и, услышав ваши голоса, никак не могли поверить, что это вы.
– Какие же чудесные воспоминания…
– Как только я открыла дверь и увидела вас, мне как будто подарили весь мир. Как же я была тогда счастлива!
– Помнишь, как я сама взялась за дело и приготовила рис с подливкой? – убирая завтрак, спросила мама. – А на следующий день твой отец, дядя и Али отправились в зону боевых действий. Мы же пошли в имамзаде Сабзе Гоба [6] .
6
Имамзаде называют могилы праведных потомков Пророка Мухаммада, ставшие местом паломничества. Сабзе Гоба – брат восьмого имама Резы, который из-за несправедливости и притеснений во времена правления Аббасидов, а также с целью распространения идей отца и брата ушёл из Медины и скончался в 19-летнем возрасте вдали от родины. Его могила и храм находятся в провинции Дезфуль (прим. пер.).
– Вы уехали домой на тринадцатый день после праздника, – глубоко вздохнув, ответила я, – и тогда на меня будто обрушились все печали мира. Я так сильно переживала, что Али не поехал на военную базу и всю ночь отвлекал и развлекал меня, чтобы я не нервничала, пока вы были в пути домой. Ночью Али сказал: «Думаю, твои родители уже благополучно доехали. Позвони Сакине и поговори с ними, сколько хочешь».
Взяв поднос с остатками завтрака, мама вышла из палаты. Почувствовав себя лучше, я решила встать и посмотреть из окна. Снег медленно ложился на землю, постепенно наступало утро, и небо становилось светлее. Мне захотелось как можно скорее увидеть своего сына. Про себя я подумала тогда: «Али, ты ведь видел нашего сына?» При мысли, что его уже нет с нами и что у нашего ребёнка не будет отца, я почувствовала боль в сердце и дрожь по всему телу.
– Как же я смогу вырастить его в одиночку?
Мне было так жаль нашего малыша.
Подняв глаза, я увидела Али. Он смеялся и появлялся везде, куда бы я ни посмотрела: возле меня, у окна, у изножия кровати, за окном под снегопадом… В один момент мне показалось, что он повсюду, словно снежинки, он появлялся то тут, то там.
За окном продолжал идти снег, заполнявший всё вокруг, как вдруг приятный запах, похожий на аромат лимонных деревьев, наполнил мою палату. Это был запах весны… запах Али. Не сдержавшись, я сказала: