Голгофа женщины
Шрифт:
— Ах, Ричард! Что за мысль явилась у тебя привести это отвратительное животное? Оно вечно лежит на коленях Ксении, и кончится тем, что перепачкает мне мебель и портьеры.
— Не раздражайся из-за пустяков! Мебель и все остальное, касающееся меблировки дома, принадлежит твоей жене. Это мой свадебный подарок ей. А так как Жужу принадлежит мне, то я считаю себя ответственным за всякий вред, какой она может причинить моей невестке, и, конечно, исправлю его. Но я приехал поговорить с тобой о более важном деле. Скажи мне, тебе известно, где находится в
Лицо Ивана Федоровича, слегка омрачившееся при заявлении, что все в доме принадлежит Ксении, при этом вопросе омрачилось еще больше.
— Я ее не видел, но знаю, что она приехала из Ялты, так как бомбардирует меня письмами и извещает, что родила мальчика, происхождение которого великодушно приписывает мне. Понятно, я ей ничего не отвечал.
— И ты поступил неосновательно. Каролина Карловна — женщина далеко не робкого десятка, сегодня утром приезжала сюда и устроила скандал твоей жене, третируя ее, как негодяйку, отнявшую у нее любовника. Я, право, удивляюсь, как ты до свадьбы не покончил с этой грязной историей!
Темный румянец залил лицо Ивана Федоровича, и он, вскочив с дивана, с гневом вскричал:
— Как! Эта каналья, эта посетительница всех кабаков осмелилась сделать это? Погоди же! Я научу ее быть сдержаннее и не повторять подобных вещей. Как же Ксения мне ничего не сказала?
— Я нахожу это вполне естественным. По-моему, тоже не совсем удобно молодой жене говорить мужу: в твое отсутствие ко мне приезжала твоя любовница и сделала мне скандал.
Дрожа от ярости, Иван Федорович стал поспешно одеваться.
— Я сейчас же поеду к этой дряни и укажу ей ее место! — проворчал он.
Ричард покачал головой.
— К чему ехать сегодня и притом еще под влиянием гнева? Ты должен хладнокровно и серьезно объясниться с этой женщиной и выдать ей известную сумму.
— Ничего я ей не дам! У меня нет лишних денег, чтобы платить всем негодяйкам, цепляющимся за меня. Пусть она докажет, что я отец этих детей! Ее одновременно со мной посещало немало мужчин, так что этот вопрос остается весьма сомнительным.
— Неужели ты хочешь довести до суда такое грязное дело? Ты, право, не думаешь о том, что говоришь! Но если ты уже решил ехать сейчас, то я поеду с тобой. Мое присутствие удержит госпожу Брейтнагель от чрезмерных претензий.
Иван Федорович, ни минуты не колеблясь, принял это предложение. Он предчувствовал, что присутствие брата при его свидании с Каролиной повлечет за собой то, что Ричард возьмет на себя вознаграждение его любовницы, что могло только доставить ему удовольствие.
В одну минуту он был одет и прошел в будуар проститься с Ксенией.
С легким смущением он подошел к молодой женщине и поцеловал ее, обещая скоро вернуться. Ксения не ответила ни слова, не возвратила поцелуя и даже не взглянула на мужа. Зато она так сильно пожала руку Ричарда и наградила его таким теплым и полным признательности взглядом, что в сердце Ивана Федоровича шевельнулась было ревность, но он тотчас
По отъезде обоих мужчин, Ксения переоделась в пеньюар, причесалась на ночь и хотела заняться чтением. Но ее мучило какое-то смутное беспокойство. Отбросив книгу, она позвала Дашу и при ее помощи стала разбирать большой ящик с хрусталем, который получила накануне от своего приемного отца в дополнение к своему приданому.
Когда все было разобрано и убрано, Ксения немного успокоилась. Она села к бюро и начала писать письмо Леону Леоновичу, в котором благодарила его и описывала все случившееся с ней.
С полной откровенностью она описывала невероятный прием, устроенный ей матерью мужа, свое разочарование в муже и горькое сожаление, что она не послушалась мудрых советов своего покровителя.
«Я до такой степени наказана, что надеюсь, что вы сжалитесь надо мной и позволите мне укрыться под вашей кровлей, если мне понадобится убежище, пока мне удастся трудом создать себе независимое положение», — так закончила она письмо.
Молодая женщина готовилась заклеить конверт и надписать адрес, когда ее внимание было привлечено грохотом нескольких экипажей в обыкновенно такой пустынной и молчаливой улице. Экипажи, казалось, остановились у подъезда их дома.
Минуту спустя, раздался звонок в дворницкую, а затем послышался смутный гул голосов. Даша, бледная, как смерть, стремительно пробежала через столовую в переднюю и открыла входную дверь.
Обеспокоенная и взволнованная Ксения направилась в гостиную, но, как парализованная, остановилась на пороге столовой. В подъезде показалась группа мужчин, несших какой-то длинный сверток. Их сопровождал Ричард, не перестававший повторять:
— Тише, тише!.. Здесь порог… Идите осторожнее и несите прямо в спальню!
Когда все вошли в переднюю, Ксения увидала, что несли человека, завернутого в плащ; голова его была бессильно откинута назад. Минуту спустя она узнала Ивана Федоровича и заметила, что из-под плаща свешивалось окровавленное белье.
Ксения почувствовала, что ноги ее подкашиваются. Темное облако застлало ей глаза, а из сдавленного горла не выходило ни звука. Она зашаталась и инстинктивно ухватилась за дверной косяк, чтобы не упасть.
В эту минуту вошел Ричард. Он позвал Дашу и приказал ей поддерживать голову раненого. Затем, подойдя к Ксении, он поддержал ее и усадил в кресло.
— Он умер? — пробормотала Ксения.
— Нет, он только в обмороке вследствие потери крови. Мы надеемся, что его состояние не представляет никакой опасности. Те два господина — доктора, которых я привез с собой. Все подробности я сообщу вам после; теперь же мне необходимо идти к больному.
Ксения машинально последовала за ним и стала в ногах постели, на которую положили Ивана Федоровича, все еще не приходившего в сознание. Темная голова молодого человека отчетливо вырисовывалась на белых подушках, резко выделяя смертельную бледность его лица.