Голландия без вранья
Шрифт:
Он рассвирепел, сказал, что платить мы ни за что не будем и что по приезде в Швецию он напишет возмущенное письмо этим негодяям, ставящим под сомнение голландское гостеприимство. И написал — но сначала заплатил требуемую сумму. После вялой многомесячной переписки власти города Мидделбурга приняли мудрое решение — вернуть деньги.
К тому времени почтовые расходы с обеих сторон, как мне кажется, уже превысили размеры штрафа.
Альберт: Я-таки заставил их усовеститься!
А монастырь действительно впечатляющий. Немногочисленные посетители терялись под его гигантскими сводами.
Теперь в одном из флигелей размещается, по-видимому, что-то вроде краеведческого музея — иначе трудно объяснить появление в монастыре скелета мамонта. В просторном внутреннем дворе неторопливо разворачивала свои бесчисленные кабели телевизионная команда.
С трудом найдя алкогольный магазин, мы запаслись горючим для ужина и поехали дальше.
Я пытался, подражая Альберту, восстановить наш точный маршрут по дороге обратно, но запутался в бесчисленных мостах и дамбах, по которым мы проезжали.
В конце концов каким-то образом мы оказались в окрестностях Роттердама.
Считается, что роттердамская гавань — самая большая в мире. В это легко поверить — она простирается на пятьдесят с лишним километров, и зрелище это удручает. Дорога идет вдоль бесчисленных подъемных кранов, складов, газгольдеров, пакгаузов, нефтеперерабатывающих заводов, увитых сплетениями неприятно серебристых трубопроводов химических фабрик… В машину начал проникать тяжелый запах (как говорят: «химией понесло»), так что пришлось отключить кондиционер. Типичный индустриальный кошмар, особенно для маленькой Голландии.
Вообще надо заметить, что страна, как нам показалось, стоит на грани истощения своих экологических резервов. Гигантская промышленность, до предела интенсифицированное сельское хозяйство — ни о каком естественном развитии экосистем и речи быть не может. Но об этом уже думают, а исторический опыт показывает, что если голландцы о чем-нибудь думают, то обязательно что-нибудь придумают.
Мы добрались до гостиницы в Амерсфорте уже в темноте. И как же хорошо было после этого длиннющего дня выпить прохладного пива с остатками лимбургского сыра! И какие молодцы китайцы с их спаржей под соусом «голландез» и камбалой!
День шестой. И увидели мы, что это хорошо
Утром Таня пошла в ванную и долго там молчала.
— Что? — спросил я.
— У нас в раковине умер комар, — обеспокоенно ответила она.
— Он не умер. Это я его убил ночью.
— Он кусался?
— Нет, — успокоил я ее. — Так… Летал.
Позавтракав, мы попрощались с гостиницей «Кампаниле» и Амерсфортом. День был теплый и солнечный, небо по-весеннему голубое, с тонкой паутинкой белых облаков над горизонтом. Не доезжая до Амстердама, мы свернули на север, по направлению к полдеру Западный Флеволанд, осушенному еще в середине семидесятых годов. После этого здесь вырос город-спутник Амстердама Алмере, который сегодня насчитывает уже сто пятьдесят тысяч жителей. Идея Альберта — выехать на самую наружную дамбу и проехать по ней к знаменитому птичьему заповеднику, но… мы так и не нашли туда дороги. Кто-то объяснил, что теперь въезд машин туда запрещен. Альберт всю дорогу ворчал, что в Голландии все так быстро меняется, что для каждого приезда надо запасаться новым комплектом карт. Тем не менее, покуда не выяснилось, что наши старания напрасны, мы сделали несколько попыток свернуть с главной дороги и попасть в этот недостижимый птичий заповедник. Во время одного из этих отклонений мы и обнаружили эти гигантские теплицы, о которых я уже писал (2,5 x 2,5 километра!), а при последней попытке наткнулись на ветряки.
Мы ехали по очень узкой пустынной дороге, и Таня считала эти огромные, с размахом лопастей метров в шестьдесят — семьдесят, элегантные, медленно и величественно вращающиеся пропеллеры. Расстояние между ними примерно триста метров. Сорок восемь штук!
На въезде в этот, как они его называют, парк стоит большое панно, на котором указаны фамилия гронингенского профессора, инициатора всего проекта, и краткие проектные данные. Короче говоря, вся эта система может полностью обеспечить электричеством город в тридцать — тридцать пять тысяч жителей. Учитывая высокую стоимость установок, кажется, что их не так уж много, но не надо забывать, что это совершенно чистая энергия. После роттердамской гавани такая картина внушает оптимизм — мы же так и знали, что голландцы что-нибудь придумают!
Проехав всю дорогу по ветровому парку, мы поняли, что она никуда не ведет. Так что пришлось вернуться и вновь пересчитать ветряки. Надеюсь, что сошлось.
Выехав вновь на большую дорогу, мы увидели наконец тюльпаны. Наверное, Альберт был прав — там, на юге, в Стране Тюльпанных Луковиц, было на полградуса, но теплее и урожай тюльпанов уже в основном собрали. Но здесь мы увидели тюльпаны во всем великолепии. До самого горизонта простирались яркие красные, оранжевые, желтые и белые полосы. Где-то там, на дальнем конце, медленно двигался трактор с какой-то насадкой. Я почти убежден, что это была специальная тюльпанокосилка, хотя Альберт и утверждает, что до этого еще не дошло — тюльпаны собирают вручную. Откуда он знает? Сам же говорил, что в Голландии все меняется очень быстро.
Наш путь лежал в город Урк — традиционный рыбацкий поселок, где люди на праздники надевают народные костюмы и танцуют старинные групповые танцы. В маленькой гавани стояли десятки рыболовецких судов, в основном парусников. На берегу — скульптура рыбачки, вглядывающейся в море в ожидании своего супруга, а в небольшом сквере над морем на каменных плитах выгравированы имена рыбаков, не вернувшихся из плавания начиная с 1810 года. Их очень много, этих имен… правда, в их числе и моряки голландского флота, погибшие в море во время Второй мировой войны.
В Урке нет роскошных и величественных зданий, церковь, может быть, и старая, но крошечная — просто кукольная, особенно по сравнению со вчерашним монастырем в Мидделбурге. В этот солнечный субботний день все вокруг просто дышало покоем и уютом — тихое море, прохладный бриз на берегу, бесчисленные мачты в гавани, немногочисленные и никуда не торопящиеся люди.
— Сегодня мало туристов, — сказала нам импозантная, с необычно гордой осанкой седая дама, владелица магазинчика сувениров, куда мы зашли. — Вчера было очень холодно, и они еще не сообразили, что сегодня тепло.
Ее магазин тоже был необычен. Я подивился, каким образом она находит нужную вещь в этом хаосе, — товары лежали на полу, под плетеными столиками, полки набегали друг на друга. Никакой системы в этом, похоже, не было. Настольные лампы, посуда, акварели, керамика, серебряные украшения, дельфтский фарфор, живопись — все перемешано. Настоящая лавка древностей.
При составлении плана путешествия мы долго торговались, заезжать ли в город Дельфт, где находятся знаменитое фарфоровое производство и Музей фарфора. Таня очень хотела попасть в Дельфт, да и никто не возражал, но город этот лежал слишком уж на отшибе от намеченных маршрутов. Можно было купить что-то и не в Дельфте, но у хозяйки магазина были только два или три не очень интересных и очень дорогих экспоната. Все остальные магазины были по случаю субботы закрыты. В результате мы купили два фарфоровых подъяйцовника местного производства с видами города Урка. В Урке же купили бутылку крепкого апельсинового ликера «Нассау» — это самый старый ликер Голландии, он производится по неизменному рецепту монахами с тысяча шестьсот какого-то года.