Голливудские тайны
Шрифт:
Она зажгла сигарету. – Хотите знать остальное? Вам остальное нужно?
Нужны имена шутов вроде Майка Чарльза, которым я доверила толкать меня вверх? Имена подпольных агентов, вонючих посредников, импрессариогрязекопателей, режиссеров порнухи? Хотите знать, как мне достался мой первый приличный адрес, мой гардероб, автомобиль? Или послушаете про милягу парня из авиации, получившего у меня отставку, потому что хотел без отсрочки жениться и завести семью?
Я улыбнулся ей.
– Зачем? Как вы верно сказали, я тут с девятьсот-давнего. Эту историю слышал тысячу раз.
– Ага. Но это не вся история, Эд Стерн. У нее есть одна сторона, самая важная сторона. Я – актриса, и хорошая. Год-два, и стану еще лучше.
Доверили бы в студии мне работать с таким реквизитом, как Пол Сандерсон, не знай они, что стану? Я вот-вот возьму последнюю высоту, потому что в форме. И намерена всегда быть в форме. Поэтому скажите мне: когда я достигну вершины, что сделать, чтоб на ней остаться?
Я кинул взгляд через зал. Пол Сандерсон стоял, уйдя в разговор с двумя мужчинами, которых, точно, никогда бы не усадили за столик у Майка Романова. Черны, приземисты, коренасты, руки глубоко засунуты в карманы брюк. Пол, разговаривая, улыбался им, они в ответ не улыбались.
Кей Кеннеди проследила за моим взглядом. Я усмехнулся.
– Пола спросите, когда вернется,- я предложил ей.- Может, он скажет.
– Значит, сами не скажете.
– Нет пока, Кей. Я думаю, вы еще не готовы. Станете тою, какою мечтаете стать, тогда, может, у вас будет шанс. А пока…
– Ладно.- Она ответила мне тоже усмешкой.- Но что хотела, я все-таки теперь знаю. Майк Чарльз правду сказал, так? Есть секрет!
Она кинула взгляд через зал.
– И Пол его тоже ведь знает. Но вы предлагаете спрашивать у него, потому что уверены: Пол мне его не откроет.
– Может, и так.
Она опять пристально на меня поглядела.
– С Полом Сандерсоном тоже нечисто. Я догадываюсь, он один из ваших, как Майк выразился, людей. Он – первый, кого я помню из звезд экрана тридцатых годов. Теперь я тут, взрослая, играю с ним в паре, а он ни чуточки не изменился с тех пор.
– Грим,- сказал я.- Эти ребята Уэстмор[Трое братьев Уэстмор – ведущие художники-гримеры крупнейших голливудских фирм с конца двадцатых годов] – молодцы.
– Нет, не то. Я знаю, он носит парик. Но он совершенно разный на съемочной площадке и в жизни. На съемках он никогда не теряет сил, не жалуется. Я под юпитерами могу умирать, а с него капли пота не упадет.
– Учитесь расслабляться,- сказал я.
– Не в этом дело.- Она наклонилась вперед.- Знаете, за все время съемок он ко мне не полез ни разу.
– Но пригласил же сюда.
– Агент постарался. Реклама.- Она помолчала.- По крайней мере, до сегодняшнего вечера не было ничего вообще. Вот это я имела в виду, когда сказала, что с Полом Сандерсоном нечисто. Ведь сегодня весь вечер липнет. Не работай я с ним, не знай я его, поклялась бы: другой парень.
Как вы это мне объясните?
– Никак,- ответил я.- Спросим его.
Я обернулся и посмотрел в конец зала. Но Пола Сандерсона след простыл. И обоих мужчин тоже.
Я вскочил: – Простите, сказал.- Я скоро вернусь. А она тут как тут.
– Тоже заметили этих двоих? – прошептала.- Двоих мужчин с ним?
Думаете что-то случилось?
Я не ответил. Я шагал через зал. Не стал утруждать гардеробщицу, но, вылетев за дверь, ухватил первого, кто попался, из персонала.
– Мистер Сандерсон,- я спросил,- не выходил только что?
– Отъезжает.- Человек указал на черный лимузин, заворачивавший к выезду.
– Не его ж автомобиль!
– С ним было еще двое мужчин. Я ткнул его в бок.
– Мою машину, живо!
Кей Кеннеди схватила меня слева под руку.
– Что случилось?
– Как раз это я хочу выяснить. Идите назад и ждите. Я вернусь, обещаю.
Она покачала головой.
– И я еду.
Машину подали. Времени спорить не оставалось, если я не хотел упустить лимузин.
– Ладно, садитесь.
Выехали. Автомобиль повернул направо и стал набирать скорость. Я последовал за ним. Он метнулся влево, еще прибавив газу. Я не отставал.
– Захватывающе! – сказала мне Кей.
Ничего подобного. Все мое внимание требовалось, чтоб не дать ему, впереди, оторваться и – скорость, превышавшая допустимую в городе. Задержка… штраф… квитанция…- и все бы пропало. Я сворачивал, всегда отставая на целый квартал, а лимузин кружил, петлял, вырывался вперед, петлял и вырывался вперед, пока не достиг каньона за городом далеко на север. Вот тогда он помчал.
– Куда они его везут? – задыхалась Кей.- Что они хотят…
Я не ответил. Правой ногой жал на акселератор, руки не отпускали руль, глаза – серпантин дороги, а мой мозг точила мысль: дурак, знал же, на него нельзя положиться, ни за что не надо было выбирать его первым.
Поздно корить себя, поздно, если не нагоню машину. Теперь они догадались, что я их преследую, это, видимо, и заставило их решиться. На самой крутизне все случилось.
Я ничего не видел, потому что я отставал на добрых две сотни футов, когда дорога последний раз резко свернула. Но я слышал. Приглушенный звук – три хлопка.
Мы, наконец, одолели виток дороги, и я мог разглядеть лимузин, рванувший вниз по прямому отрезку пути прочь от каньона. Задние огни, будто два красных глаза, на прощание мигнули.
Я прекратил погоню.
Затормозил у обочины, рядом с темным комом, вышвырнутым из машины, точно поломанная кукла.
У куклы была дыра во лбу, другая – в груди, и еще одна – в животе.
Обмякшая, бесформенная, руки-ноги нелепо подвернутые, скрючились.
Кей закричала, и я наградил ее парой пощечин. Потом вышел из машины подобрал куклу. Открыл заднюю дверцу и свалил на сидение. Кей туда не смотрела, и когда я сел за руль, на меня не взглянула. Всхлипывала и всхлипывала.
– Мертв, они убили его, он мертв. Я опять ударил ее по щекам.