Голливудский участок
Шрифт:
— Эй, мамуля, где я могу получить то, что мне нужно? Я умираю от желания, понимаешь, о чем я говорю?
— Ага, — сказал гомик. — Я понимаю, о чем ты говоришь, красавчик.
— Ну и что мы собираемся сделать насчет этого, мамуля? У меня есть кое-что в обмен, понимаешь, о чем я говорю?
— И что же это такое?
Парень вынул из кармана несколько маленьких шариков героина, завернутых в целлофан, и сказал:
— Это откроет тебе дорогу в рай, понимаешь, о чем я говорю?
Указав на компьютерный центр, транссексуал
— Пойди туда и продай эти штуки. Вернись с законными американскими платежными средствами, а потом поговорим.
— Я вернусь и покажу тебе мое средство. Я заставлю тебя не просто говорить, я заставлю тебя визжать. Понимаешь, о чем я говорю?
— Ага, — ответил транссексуал, а когда подросток с важным видом направился в интернет-кафе, сказал Фарли и Олив: — В эти дни черных в Голливуде немного, за исключением обколовшихся придурков вроде этого ниггера, которые приезжают из южного Лос-Анджелеса клянчить и воровать. Одно их присутствие вредит моему бизнесу. Вредит всем. — Потом он улыбнулся и добавил: — Понимаете, о чем я говорю?
— Если мы достанем «снежок», мы с тобой поделимся, — сказала Олив гомику. — Я помню, как ты делился с нами.
Фарли кинул на Олив злой взгляд, приказывающий заткнуться, и его заметил транссексуал.
— Все в порядке, дорогая. Твой парень, судя по его виду, нуждается в заправке гораздо больше, чем я.
До того как сойтись с Олив, Фарли часто проворачивал здесь дела. Он воровал автомагнитолы и продавал их через Интернет. Деньги с интернет-аукциона переводились в офис «Уэстерн юнион», откуда Фарли забирал их и обналичивал. Затем он возвращался в интернет-кафе и покупал «снежок». Ему трудно было представить себе свою жизнь без этого места.
Когда они вошли, Фарли начал оглядывать зал в поисках знакомых и увидел парня, сидевшего за компьютером у двери, вместе с которым его арестовали за хранение наркотиков несколько лет назад во время облавы. Пару минут Фарли стоял за ним, желая убедиться, что парень занят нужным делом.
Принятое им электронное сообщение гласило: «Нужны билеты на концерт Тины Тернер. Хочу сидеть в восьмом ряду. Со мной будет десятилетний ребенок».
— Это хренов коп, — сказал Фарли знакомому наркоману, который от неожиданности подпрыгнул в кресле и обернулся. — Приятель, ты переписываешься с хреновым копом. — Он не мог вспомнить имя амфетаминщика.
— Привет, Фарли, — сказал тот. — Почему ты так думаешь?
— Каждый хренов коп на планете знает, что Тина Тернер — кодовое слово для «дури». Восьмой ряд? Приятель, пораскинь мозгами. Что еще это может означать, кроме восьми шариков героина? А «десятилетний» значит десяток доз, это же чертовски очевидно. Поэтому ты имеешь дело или с самым тупым наркоманом в киберпространстве, или с хреновым наркополицейским. Он использует кодовые слова наркоманов, которые больше не в ходу, потому что их может разгадать каждый дурак.
— Может, ты и прав, —
— Я только что тебе помог. Как насчет того, чтобы помочь мне?
— У меня нет лишнего «снежка» и денег, чтобы одолжить тебе, Фарли. Увидимся позже.
— Неблагодарный, слабоумный козел, — бросил Фарли, подходя к Олив. — Когда два года назад нас замели в «Тако у Пабло» и отвезли в наручниках в Голливудский участок, нам приказали спустить штаны, нагнуться и раздвинуть ягодицы. И из его зада посыпался «снежок». Он сказал копам, что это не его «снежок». Что он хранит его для одного условно освобожденного, который, когда копы окружили эту рыгаловку, вытащил нож и заставил его засунуть «снежок» в зад.
— Ты видел, как это случилось? — спросила Олив.
— Что?
— Когда условно освобожденный заставлял его совать туда «снежок»? Господи, наверное, твой друг был очень напуган!
В такие моменты Фарли Рамсдейл лишался дара речи. Несмотря на то что Олив была исключительно глупой, она по-настоящему наслаждалась жизнью. «Может быть, так и нужно, — подумал Фарли. — Довести себя наркотиками, как Олив, до слабоумия и просто наслаждаться жизнью, пока она продолжается».
Когда он взглянул на нее, она широко улыбнулась в ответ, обнажив бледные десны, крохотный пузырек слюны появился и лопнул в дырке от выпавшего зуба.
— По-моему, дома осталось немного травки, — сказала она. — И можно стянуть конфет и бутылку водки из винного магазина на Мелроуз-авеню. Говорят, что старый перс, который работает там по ночам, совсем слепой.
— Перс — это кот, Олив, — сказал Фарли. — А старик — иранец. Их развелось больше, чем тараканов. Черт побери, мы живем в Иран-ауле, штат Калифорния.
— Мы продержимся, Фарли. Ты должен что-нибудь поесть. И не должен отчаиваться, постарайся всегда помнить, что будет день — будет пища.
— Господи Иисусе, — пробормотал Фарли, глядя на нее, и подумал: «Унесенная хреновым ветром».
— Что, Фарли?
Фарли, который, как и большинство наркоманов, не спал сутками, смотря по ящику один фильм за другим, сказал:
— Ты воплощение Скарлетт О’Хары в ее будущей жизни. Скарлетт, выкурившей грузовик гавайского «снежка». Она превратилась бы в тебя! «Будет день — будет хренова пища!»
Олив не понимала, с чего это он так разозлился. Фарли нужно прилечь, не важно, заснет он или нет. Это был ужасный день для него.
— Брось, Фарли, — сказала она. — Пойдем домой, и я поджарю тебе восхитительный сандвич с сыром. С майонезом!
В это раннее утро 1 июня не было на пляже или в целом штате Калифорния более сумасшедшего человека, чем Капитан Сильвер. Об этом он заявил Капитану Смоллету, встретив его в Малибу, выгрузив доску для серфинга из «форда-бронко» и повернувшись, чтобы посмотреть на океан. На обоих были легкие черные гидрокостюмы.