Голливудский зоопарк
Шрифт:
– Да.
Санди удивилась – она думала, что это никому не известно.
– Это правда, что он разводится со своей женой?
– Не знаю. Разве?
– Я думала, что уж вы-то в курсе, – саркастическим тоном заметила девушка. Она не любила актрис. Сама когда-то снималась и потерпела фиаско.
– Извините, – вежливо сказала Санди. – Меня хотят сфотографировать.
– Последний вопрос. Вы бы могли полюбить такого человека, как Клод Хассан? Он не кажется вам еще одним Стивом Магнумом с французским акцентом?
Санди растерянно поморгала.
– Извините
Позже, обедая у Маршалла, они втроем обсуждали различные предложения.
– Я не хочу принимать никаких решений, не поговорив с Клодом, – заявила Санди.
Кэри пожала плечами.
– Хорошо. Но я считаю, тебе следует согласиться на новый фильм Милана. Ты получишь равную с ним долю; сценарий великолепен. Затем ты могла бы сняться у Констебля, он превосходный режиссер.
Санди кивнула. Ни одна из этих картин не вдохновляла ее. Они требовали от актрисы эффектной внешности и сулили большие деньги. Она хотела получить роль, требующую актерского мастерства. Или ее запросы чрезмерны?
– Ты знаешь, что киноиндустрия переживает кризис, – сказал Маршалл. – Почти никто не работает. Ситуация тяжелая. Похоже, пришел твой звездный час. Используй это, дорогая, пока можешь.
Санди встала, собираясь уходить.
– Не забудь, завтра в десять примерка и проба макияжа, – напомнила ей Кэри. – Автомобиль заедет за тобой в девять. Кстати, когда приезжает Клод?
– В конце недели. Он обещал позвонить мне, но, верно, слишком занят. Он так много работает, что порой забывает поесть.
Кэри и Маршалл переглянулись.
На следующий день из-под пера бойкой репортерши вышла следующая колонка:
«В нашем жадном до всего нового в городе мишурного блеска появилась очередная богиня секса – Санди Симмонс. Я встретилась с ней вчера вечером. Хлопая тридцатисантиметровыми накладными ресницами, она доверительно сообщила мне, что, по ее мнению, человек, которого кое-кто называет большой любовью актрисы, известный французский режиссер Клод Хассан, на самом деле является еще одним Стивом Магнумом, только с французским акцентом. Как вы помните, Стив совсем недавно был женихом нашей восходящей звезды. Эта эффектная девушка с телом Ракель Чэлч и лексиконом Микки Мауса далеко пойдет».
Санди возмутилась. – Что, если Клод это увидит? В заметке создавался образ безмозглой идиотки.
Санди набросилась на Кэри:
– Больше никаких приемов для прессы. Пусть лучше мое имя никогда не попадет в колонку светской хроники. Я не буду разговаривать с этими злыми разочарованными женщинами!
– Хорошо, – успокоила ее Кэри. – Но они не все такие. Ничего страшного. Люди запомнят твою фамилию, a вовсе не то, что о тебе написано.
– Это ты так думаешь, – сухо отозвалась Санди. – Я всегда запоминаю то, что читаю. Как, по-твоему, воспримет это Клод?
– Клод ничего не увидит, если ты сама ему не покажешь.
Вечером Санди обедала с Бранчем. Он повел ее в их любимый ресторан здоровой пищи. Когда подали кофе, в зале появился пухлый
– Я же сказал, что мы сами придем к тебе позже, – недовольным тоном произнес Бранч.
– Знаю, знаю, но мне не терпелось поскорей увидеть прекрасную Санди Симмонс, – восторженно заявил Макс; его водянистые глаза забегали из стороны в сторону и остановились на Бранче. – Ты не против? Сердито поджав губы, Бранч покачал головой.
– Его дела идут отлично, – сказал Макс, похлопав Санди по руке.
– Да, знаю, – улыбнулась она. – Думаю, телесериал принесет ему успех.
– Он сказал тебе, что перебирается ко мне? Глупо тратить деньги на отель, когда у меня такой большой дом.
Макс перенес руку на предплечье Бранча и оставил ее там.
– В нем иногда бывает одиноко; мне не помешает компания.
Бранч жалобно посмотрел на Санди. Она почувствовала напряженность, возникшую между мужчинами, и сделала вид, будто зевает.
– Извините, друзья, но мне, кажется, пора. Завтра рано вставать.
– Я бы не хотел, чтобы ты ехала одна на побережье, – пробормотал Бранч. – В городе полно психов.
– Ерунда. У меня вполне надежный «форд», взятый напрокат, с полным баком. Я подниму стекла и замкну двери.
Бранч попросил счет, который оплатил Макс. Они втроем отправились на стоянку. Мужчины уехали на белом «роллс-ройсе» Макса, а Санди отправилась к себе на побережье в бледно-голубом «форде».
Она быстро ехала по средней полосе; стоя у светофора, девушка не оглядывалась по сторонам. Если бы она повернула голову и встретилась взглядом с каким-нибудь мужчиной, он расценил бы это как приглашение к знакомству. Лос-Анджелес – один из тех городов, где женщины, особенно столь красивые, как Санди, редко ездят поздно вечером одни.
Клод не звонил; она беспокоилась о нем. Она не знала, когда его ждать.
Она думала о Максе и Бранче. О Кэри и Маршалле.
Девушка не обратила внимания на старый серый «бьюик», следовавший за ней. Его номерные знаки были заляпаны грязью. Большие темные очки скрывали лицо водителя.
Она была так поглощена своими мыслями, что ничего не замечала. Она не насторожилась и тогда, когда старый серый «бьюик» свернул за ней на пустынную дорогу, ведущую к побережью.
40
– Как долго вы пробыли там? – спросила Натали, с трудом скрывая за вежливым вопросом отвращение, которое вызывала у нее босая худенькая спутница Чарли, приведенная им на обед к Алленам.
Филлипа зевнула, не потрудившись прикрыть рот рукой и продемонстрировав всем свои миндалины.
– Достаточно долго, – сказала она своим глуховатым голосом с легким северным акцентом. Девушка взяла с Чарли слово, что он до конца обеда не скажет им, кто она такая. Филлипа хотела показать ему, как меняется отношение людей, когда они узнают о ее титуле.