Голод 2
Шрифт:
– Бог мой…. – судорожно выдохнула я, цепляясь дрожащими пальцами в расстегнутую рубашку Дэма, утыкаясь лицом в его грудь, чтобы ничего не видеть.
Если бы еще и не слышать!
Скоро, по моим ощущениям, Дэм перестал опускаться вниз, и теперь шел прямо, прошептав куда-то в мой затылок напряженно:
– Постарайся никуда не смотреть, скоро мы будем в нашей комнате…
– Дэм…
– Да?
– Мы в Аду?
– Да….
– На каком уровне?
Мужчина помолчал, прежде чем мрачно выдохнул:
– На пятом…
С
Он напоминал мне зверя, который ходил вокруг невидимой границы, чуя, что его добыча за этими стенами, но не видя ее.
Вот и снова Люк опустился на ступеньки, которые вели к моей круглой кровати, сев прямо на них и облокачиваясь о ее край.
Черное на черном….
В этом совершенно черном мире, мне казалось, что я превращаюсь в тень.
В безликого потерянного призрака, который не мог выбраться из этих заколдованных стен.
Черная кровать, застеленная черными шелковыми простынями, в черных стенах, под черными сводами ночного неба с сотнями искусственных звезд….мои черные волосы на этом шелке и черный кружевной халат, который не скрывал совершенно ничего.
Его черная, как всегда расстегнутая до ремня рубашка, и черные очки, которые он не снимал никогда.
Я плакала так много, что иногда мне казалось, в моем теле больше нет жидкости, кроме слез.
Нет крови, нет внутренностей - одна лишь вода, которая текла из глаз стуками, даже когда я спала.
Вот и сейчас, видя свое отражение в черных очках, я снова чувствовала, как слезы поднимаются по горлу, затмевая зрение и делая тяжелыми ресницы.
Я вспомнила Кэти и то, как мы когда-то обсуждали эту странную особенность Люка.
– Может с его глазами какой-то изъян? Или он слепой? – хмурилась моя зеленоглазая красивая подруга, пока мы сидели на нашей светлой уютной кухне, слушая дыхание океана за ее стенами.
– Для слепого он неплохо ориентируется в пространстве, - я качала головой, теряясь в догадках, почему наш новый странный клиент никогда не снимал своих черных очков, где бы не находился. Даже в помещении, где не было яркого солнца, способного причинить вред глазам.
– Тогда видимо с его глазами что-то не так, и от не хочет пугать окружающих.
Казалось, что это все было в прошлой жизни…
Кэти, наш дом, мои питомцы….и Генри.
Казалось, словно этого и не было вовсе в этом черном удушливом мире, который походил на золотую клетку, если бы не тупая боль внизу живота, которая иногда давала о себе знать.
Она единственная говорила мне о том, что все было реальностью, а не плодом моего воображения.
– Тебе все еще больно?
Люк смотрел на мою руку, которую я положила на живот, не шелохнувшись, и чуть опустив голову.
Несколько дней назад я сказала, что со мной все в порядке, и больше нет необходимости в помощи Габриеллы.
Хотя бы кто-то из нас должен был быть на свободе, и если я не могла покинуть
– Нет, - выдохнула я, убирая руку, и боясь, что женщину вернут обратно.
Люк был странным жутким типом, пугающим меня, даже если до сегодняшнего дня он не пытался причинить вред мне или кому-то еще.
Казалось, что он способен на любую дикость, любое безумие.
И, содрогаясь, я ждала, когда это коснется меня…
Каждый день он приходил с подносом, заставленными моими любимыми блюдами.
Он вводил меня в полный ужас тем, что знал обо мне так много, словно был рядом со мной с самого рождения черной тенью.
Любимая еда, духи, фильмы, книги…мои фразы.
События из жизни, о которых я не рассказывала никому.
– Сколько я здесь?
– Вторую неделю, - как всегда мягко и мелодично прозвучал его голос, и мужчина прижался щетинистой щекой к шелку, положив голову на бок, но даже сквозь его черные очки я понимала, что каждую свою секунду он смотрит только на меня.
– Сколько мне еще предстоит быть здесь? – я уговаривала себя, что он отпустит меня.
Обязательно.
Возможно, сделает то, что ему хотелось, но в конце-концов даст мне уйти.
Я молилась об этом каждую секунду.
Боже, я даже кажется была готова на то, что ему было нужно, если бы он только дал слово, что потом я буду свободна от него и этого черного ада!
– …это зависит не от меня, куколка.
– Чушь! Ты держишь меня взаперти, словно пленницу!
– каждый день мы возвращались к этому разговору. Каждый день я готовилась к новому словесному раунду, и каждый день проигрывала…я могла кричать, рыдать, умолять, а он….он никогда не повышал голоса, говоря спокойно и мягко, словно пел свою колыбельную.
– Это ради твоего блага и безопасности.
– Но я не хочу этого! Я не часть твоего развратного мира, и никогда не смогу стать ею!
– Мой мир не коснется тебя, если ты не захочешь этого.
Глава 33.
Я снова плакала, заранее зная, что ничего не изменится.
– …я не могу.
– Я схожу с ума от этой темноты! Вокруг меня всегда ночь! Я не знаю, какой сейчас день, какое время суток, я просто потерялась в этой вечной ночи….она пугает меня, Люк!
Даже сквозь пелену слез, я видела, как губы мужчины сжались, став тонкой белой полоской, и темные брови сошлись на переносице поверх черных очков, однако его голос не изменился, словно гипнотизируя меня своей мягкостью и мелодичностью:
– Ты не пленница, ты – мой ангел.
– Я даже не могу выйти отсюда!
– …а ты бы хотела?
Я ощущала его пронзительный взгляд даже сквозь эти черные стекла, за которыми невозможно было рассмотреть его глаза.
Этот взгляд сковывал меня, даже если я не могла его видеть.