Голод. Трилогия

Стрибер Уитли

Рифкинд суетился вокруг своих аппаратов, готовя их к работе шумно и взволнованно. Регистратор направил их в лучшую из его лабораторий. Когда они вошли, он разве что не подпрыгивал от нетерпения, Сара наблюдала за его реакцией, когда он впервые увидел Мириам. Он стал внезапно очень серьезным, почти настороженным.

Это ей напомнило о предназначенных для корма мышах, о том, как они себя вели, когда их помешали в террариум со змеями.

– Мириам, – сказала Сара, – не могли бы вы лечь на этот стол?

– Он вполне удобен, поверьте, – выпалил Марти.

–

Он будет передвигаться, но вы не упадете, – продолжала Сара. Неужели только она одна способна была общаться с Мириам? Рифкинд суетился, бестолково бегая по всей комнате и не в силах сообразить, как следует себя вести. Мириам забралась на стол.

– Извините, – заметила Сара, – но вам придется снять одежду. – Мириам начала раздеваться. – Не всю, – поспешно добавила Сара, – только верхнюю. И все металлические предметы. – Она исподлобья взглянула на Мириам; ее глаза смеялись. Ужасный момент.

Рифкинд в достаточной степени уже держал себя в руках и подошел, чтобы закрепить ремни, которые будут удерживать Мириам, когда стол начнет перемещаться из одного положения в другое. Она позволила себя привязать, но Сара заметила, что лицо ее стало напряженным, на глазах выступили слезы. Мириам была перепугана. Это почему-то очень тронуло Сару.

– Вы сами сможете расстегнуть ремни, если пожелаете, – сказала она. Мириам взглянула на нее с видимым облегчением.

Рифкинд изобразил на липе свою самую обаятельную улыбку.

– Мы сделаем полное просвечивание тела. По снимку на каждый квадрант тела, снимки черепа в разных положениях и два снимка на ноги. Таким образом мы получим полную картину вашего скелета.

– Пожалуйста, минимальную интенсивность. Я не люблю рентген.

Рифкинд натянуто ухмыльнулся, на лице его выступил пот.

– Мы так и сделаем. Обещаю. – Кивком головы он позвал всех в аппаратную, откуда можно было управлять и рентгеновской трубкой, и подвижным столом. Когда пациент размещался на столе, рентгенологу уже было не обязательно входить в комнату до окончания просвечивания; таким образом свелась к минимуму доза облучения персонала, а прием пациентов значительно ускорился.

– Она требует минимальной интенсивности, – заметил Рифкинд, когда дверь за ними закрылась. – Жаль, нам придется ее чуть ли не поджарить.

– Не смей ей вредить, Марта! – Саре хотелось ударить его, разбить его толстую рожу.

– Что?

– Извини. Я имею в виду, давайте поддерживать интенсивность на минимально необходимой. Помни, она для нас представляет особую ценность. Никакого риска, каким бы незначительным он ни был.

Не отвечая, Рифкинд стал щелкать переключателями, управлявшими излучателем и столом. Сара и сама поразилась силе своих эмоций. Почему она так стремится защитить Мириам? Разве подобает ей так вести себя? Она не знала ответа на этот вопрос.

Женщина оставалась совершенно неподвижной: губы чуть приоткрыты, взгляд устремлен прямо в смотровое окошко. Ее глаза, казалось, искали взгляд Сары, и она позволила себе ответить на этот призыв. И в течение тех долгих минут, пока проводилась

рентгенография черепа, Сара позволяла Мириам смотреть ей в глаза. Это было восхитительное, завораживающее чувство, подобное тому, что испытываешь, стоя обнаженной перед человеком, которого по-настоящему любишь.

*

Том внимательно наблюдал за Сарой.

– Я не очень-то уверен, что Мириам не представляет опасности, – заметил он. Он уже начал было думать, что она его не услышала, но – вспыхнув – она резко повернулась к нему, сверкая глазами.

– Твое утверждение не относится к делу!

– Она накачивает тебя наркотиками, вливает тебе неизвестно какую кровь – а ты ее защищаешь. Боюсь, мне этого просто не понять.

– Она драгоценна. Да, ее поведение весьма непредсказуемо. Но нам столько еще предстоит узнать! Подумай об этом, Том.

– Благодарю за совет. Я просто счастлив, что у Мириам Блейлок есть удобная палата с крепкими стенами, где она сможет провести ночь.

– Посмотри на это с моей точки зрения. Я хочу, чтобы ты понял, какие чувства я к ней испытываю.

– Чувства?

– Я почти остановила процесс старения у Мафусаила. И тут как с неба сваливается эта… женщина, и характеристики ее крови сходны с теми, что были у Мафусаила перед самой его смертью. Единственное различие состоит в том, что она жива и прекрасно себя чувствует.

Сэм Раш появился в комнате. Том даже подпрыгнул, услышав за спиной его голос:

– Только не отпустите ее снова. Вы отвечаете за ее пребывание здесь – и спрашивать будут с вас.

– Очень хорошо, доктор. – Том вспомнил об отделении психиатрии, о здоровых охранниках, вооруженных только резиновыми дубинками. Он мысленно напомнил себе о необходимости поставить вооруженную охрану и у палаты Мириам.

– Пожалуйста, потише, мне надо сосредоточиться. Я собираюсь сделать флюорографический прогон черепа, если вас это интересует. – Рифкинд заговорил в интерком: – Миссис Блейлок, поверните голову направо, пожалуйста. – Руки забегали по кнопкам, включился флюороскоп. – Ненормальность, – заметил он сдавленным голосом. – Замечательная ненормальность! – И снова в интерком: – Пожалуйста, откройте рот. Спасибо. Закройте. Сделайте глоток. – Он чуть не прыгал от возбуждения. – Посмотрите на ее нижнюю челюсть! Джек, уменьши интенсивность, – сказал он остеологу, которого Том пригласил заранее. Он выключил флюороскоп. – Не хотелось бы, чтобы она стала светиться в темноте.

– Здесь множество серьезных отличий, – заговорил Джек Гибсон. Он был постоянным сотрудником-остеологом, прикрепленным к больнице, и приглашение участвовать в проекте, которым занимался элитарный исследовательский отдел, весьма польстило ему – угол нижней челюсти выражен значительно сильнее, да и вообще вся структура рассчитана на более мощные челюсти. Соответственно, более развиты и скуловые кости. Более значительный изгиб черепа. Конечно, мы еще будем измерять, но я бы сказал, что черепная коробка больше нормы процентов на двадцать, не меньше.