Голод. Трилогия

Стрибер Уитли

– Послушайте, я действительно не могу об этом говорить. Если вам нужна информация, ступайте к Саре или к Тому Хейверу. Геронтология слева, мимо лифтов, через четыре двери. Вы сможете найти это отделение по запаху – там колония обезьян.

Он вернулся к своей сварке, и Мириам вышла из лаборатории. Плохо, что он не был с ней более откровенным. По крайней мере, ободряло то, что детали они держали в секрете. Им явно ни к чему утечка информации, пока они не смогут ее основательно изучить.

Она шла по коридору, считая двери. «Очень хорошо, – думала она, – исследуйте

меня. Чем больше вы будете измерять и брать образцы для анализов, тем больше времени я буду проводить с Сарой».

Этот техник оказался прав: лабораторию геронтологии можно было безошибочно определить по запаху. Мириам открыла дверь, готовая ко всему.

Оказалась она в небольшом помещении, похожем на кабинет Сары наверху, но еще более заваленном отчетами. На старом столе стоял светящийся цифрами компьютерный дисплей. Она смотрела на него некоторое время, но без толку. Она ничего в этом не понимала.

Пройдя через комнату, Мириам вошла во внутреннее помещение, где увидела свернутые в бухты кабели, телевизионное оборудование и пустые клетки. Перед ней было две двери. Выбрав одну из них, Мириам прошла дальше.

Раздался громоподобный рев. Она находилась в зверинце, в колонии резусов. Обезьяны прыгали, жестикулировали, строили ей рожи. У многих из них в черепа были вживлены гнезда, чтобы исследователь мог по желанию подключать к ним электроды.

А как насчет того, чтобы иметь такое гнездо в своей собственной голове? Пойдут ли они на это, если им представится возможность?

Обезьяны просто обезумели от ее присутствия: запах странного животного тревожил их. Пятясь, она вышла из комнаты. Вторая дверь, несомненно, должна была привести ее к Саре. Она снова приготовилась, освободив мозг от ненужных мыслей, полностью сосредоточившись на том, чтобы воспринять и оценить эмоциональное состояние Сары. Она уже сейчас неплохо его ощущала, но, чтобы разобраться в нем, этого было явно мало. Годы нужны для того, чтобы эмоциональное поле человеческого существа распростерлось далеко за пределы его физического тела, годы любви к кому-то, годы

прикосновений

с отчаянным стремлением угодить ей или ему.

Повернув ручку, она распахнула дверь. Призвав на помощь всю свою силу и уверенность в себе, отгоняя голод, возбуждаемый их запахом, она вошла в комнату.

Мириам совсем не ожидала такого теплого эмоционального потока, который излучала сейчас Сара. Это оказалось восхитительное

прикосновение,

она давно не испытывала ничего подобного – с тех самых пор, как погибла ее семья. Сердце Сары было преисполнено страстного любопытства и любви к своим сотрудникам. Отзвук страха все еще присутствовал, но в своей лаборатории, среди друзей, Сара, несомненно, чувствовала себя в безопасности, несмотря на чужую кровь, текущую в ее венах.

Остановив свой выбор на Саре, Мириам подсознательно чувствовала, что та будет ей хорошим спутником, и она успела уже в этом убедиться,

но ни на что подобное она даже и не надеялась. Если бы только эти эмоции можно было перенаправить на себя!

Но не сейчас. Едва Сара оторвалась от своей работы и увидела ее, эмоциональная атмосфера изменилась: в Саре вспыхнула злость и боязливая осторожность. Лицо ее выглядело осунувшимся. К этому времени Сара, должно быть, уже испытывала серьезные затруднения. Щеки у нее впали, как у человека, игнорирующего свой голод. Начиная с этого мгновения каждый раз, когда голод будет к ней возвращаться, он будет все сильнее и сильнее.

– Эй, – сказала Сара, перекрывая шум голосов, – у нас тут появилась проблема. – Мириам заметила, что они работали с еще одним компьютерным дисплеем.

– Давайте посмотрим, что получится, если мы стандартизируем основные зависимости, – говорил Том Хейвер женщине, нажимавшей на клавиши. Светившиеся на экране кривые закачались и изменили форму.

Схватив Тома за плечо, Сара развернула его кругом.

– Эй, люди, – произнесла она дрожащим голосом, – у нас посетитель.

Невысокий толстый человечек, лысый и потеющий, вполголоса говорил женщине, работавшей за операторским пультом:

– Сравни кривые со стандартными отклонениями…

– Чарли, Филлис… поднимите головы.

– О…

Мириам двинулась к ним. Они сбились в кучку – четверо испуганных людей.

– Сара говорила вчера, что я вроде бы должна вернуться.

Компьютер загудел, и женщина, которую Том называл Филлис, выключила его. Как и в другие жизненно важные для нее мгновения, Мириам испытала момент озарения. Если бы дела обстояли чуточку иначе, она могла бы просто позвать Сару и увести ее с собой – и все. Сара считала ее красивой. Ее переполняло живое восхищение, страсть с примесью вины. Для Сары страх являлся средством возбуждения.

Ключом, следовательно, будет страх.

Том Хейвер двинулся к телефону. Мириам заговорила, стараясь держаться как можно увереннее.

– Стойте. У меня есть предложение. Вы можете меня изучать, если пообещаете, что к вечеру отпустите.

Хейвер ответил весьма уклончиво.

– У нас нет намерения задерживать вас против вашей воли. По сути дела, мы не имеем такого права.

Мириам проигнорировала эту реплику. Если для нее было очевидным, что они могли ее задержать, – то не менее очевидным это было и для них. В человеческом законодательстве не предусматривались подобные ситуации. Скорее всего, за ней вообще не признают никаких прав.

– Зачем вы это сделали, Мириам? – Глаза Сары смотрели ровно и холодно. За этим холодом Мириам ощутила глубокое замешательство, хотя внешне Сара была восхитительно невозмутима.

– Что сделала?

Вместо ответа Сара вытянула левую руку – ту, которую Мириам выбрала для переливания. На белой коже виднелась пурпурная клякса. Из-за необходимости побыстрее достичь максимального воздействия пришлось влить ей много крови, и когда Мириам увидела результат этого, ей захотелось помочь Саре. Непрошеное