Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница
Шрифт:
Мне хочется продолжать расспросы, но нас зовут на обед. Пит все еще зависает в компании десятерых победителей, и я решаю поесть вместе с Третьим дистриктом. Вот бы уговорить Сидер присоединиться к нам…
Однако новые приятели Пита придумали кое-что поинтереснее. Они стаскивают небольшие столики вместе и собирают один крупный стол, чтобы все могли есть сообща. Теперь я вконец теряюсь. Даже в школьные времена терпеть не могла питаться за общим столом. Честно: я бы так и обедала в одиночестве, если бы Мадж не обзавелась привычкой подсаживаться ко мне. Возможно, я бы еще стерпела общество Гейла, но он учился в старшем классе, и наши трапезы ни разу не совпадали.
Беру поднос и пробираюсь к тележкам, заставленным разной едой. Пит ловит меня
– Ну, как прошло?
– Отлично. Прекрасно. Мне нравятся победители из Третьего дистрикта. Вайресс и Бити.
– Серьезно? – переспрашивает он. – Честно говоря, все над ними подшучивают.
– Почему меня это не удивляет? – парирую я.
Помню, Пита и в школе всегда окружала толпа приятелей. Непонятно, как он вообще обратил на меня внимание. Разве что из-за странностей.
– Джоанна зовет их: Тронутая и Долбанутый.
– Ну, разумеется. А мне-то хватило глупости посчитать их полезными. Но если сама Джоанна так сказала, натирая голые груди для драки, тогда конечно…
– Вообще-то, прозвища прицепились к ним несколько лет назад, – отвечает Пит. – И я не хотел никого обидеть. Просто делюсь информацией.
– Так вот, Вайресс и Бити очень умные. Они изобретатели. Они с ходу заметили силовое поле вокруг распорядителей. И если нам не судьба обойтись без союзников, лучше уж предпочесть эту парочку. – Я с такой силой швыряю половник в кастрюлю, что на нас обоих летят брызги соуса.
– Почему ты злишься? – интересуется Пит, утираясь подолом рубашки. – Из-за той шутки у лифта? Извини. Я думал, мы вместе посмеемся.
– Забудем, – трясу головой я. – Много разных причин.
– Дарий, – кивает он.
– Дарий. Игры. Это дурацкое приказание Хеймитча с кем-то дружить…
– Если что, можем снова остаться вдвоем.
– Знаю. Но Хеймитч, наверное, прав, – возражаю я. – Он всегда прав – если это касается Игр. Только не говори ему, что я так сказала.
– В любом случае последнее слово насчет союзников останется за тобой. Но мне сейчас ближе всего Рубака и Сидер, – заявляет Пит.
– Сидер – да, Рубака – ни за что. Вряд ли я передумаю.
– А ты пойди пообедай с ним. Обещаю, я больше не дам ему лезть с поцелуями.
За обедом Рубака и в самом деле был не так ужасен. По крайней мере, он трезв, а если даже и грубовато подшучивает оглушительным голосом, то в основном над самим собой. Ясно, чем он привлек нашего ментора с его темным образом мыслей, однако я все-таки не уверена, что готова взять этого человека в союзники.
Стараюсь вести себя дружелюбнее – и не только с ним, а со всей компанией. После обеда наведываюсь в секцию по определению съедобных насекомых вместе с трибутами Дистрикта номер восемь – Цецелией, оставившей дома троих ребятишек, и Лаем, тугоухим старцем, который с трудом понимает, что вообще происходит вокруг, и упрямо сует себе в рот ядовитых букашек. Меня так и разбирает рассказать о той лесной встрече с Бонни и Твилл – но как исхитриться? Кашмира и Блеск, сестра и брат из Первого дистрикта, сами приглашают меня заняться плетением подвесных гамаков. Оба держатся вежливо, но прохладно. Скорее всего, они лично знали убитых мной Марвела и Диадему, а то и были их менторами. И гамак, и попытка завести разговор получаются у меня не очень. Потом я некоторое время размахиваю мечом бок о бок с Энорабией. Мы обмениваемся двумя-тремя фразами, однако на большее нас не хватает. В рыболовной секции ко мне снова подходит Финник – главным образом чтобы представить старушку Мэгз из его родного дистрикта. Говорит она с жутким акцентом, да еще и картавит (похоже, перенесла инсульт), так что мне удается разобрать лишь одно слово из четырех. Однако могу поклясться, дайте ей что угодно – шип, рыбью косточку, кольцо-сережку, – и эта женщина в мгновение ока сделает рыболовный крючок. Немного погодя я перестаю слушать инструктора и попросту повторяю за ней. Изгибаю гвоздик, цепляю его на леску, сплетенную из своих волос – и получаю в награду беззубую
Отлично. Пойду скажу Питу, что я выбрала в союзники Долбанутого, Тронутую и восьмидесятилетнюю бабушку. Вот он обрадуется.
Чтобы слегка отрезвиться, на время бросаю мысли о дружбе и отправляюсь пострелять. Как это чудесно – испытывать все новые и новые виды луков и стрел. Инструктор Такс, убедившись, что неподвижные цели для меня – плевое дело, начинает высоко подбрасывать в воздух несуразные тушки фальшивых птиц. Поначалу мне это кажется глупым, потом затягивает. Так и впрямь больше похоже на настоящую лесную охоту. Поскольку мои стрелы сбивают любую цель, инструктор кидает в воздух все больше птичек одновременно. Забыв об Играх, о победителях, о своих неудачах, я полностью растворяюсь в стрельбе. Когда мне удается сбить пять летающих тушек разом и каждая из них с громким стуком падает на пол, до меня внезапно доходит, какая вокруг тишина. Поворачиваюсь: большинство победителей бросили заниматься и смотрят разинув рты. На лицах можно прочесть что угодно – от зависти до восторга и ненависти.
После тренировки мы с Питом слоняемся и болтаем в ожидании Эффи и Хеймитча. Когда те появляются к ужину, ментор с ходу берет быка за рога:
– Итак, чуть ли не половина участников пожелали записать тебя в союзницы. Только не говори, что ты ослепила всех обаянием.
– Просто люди заметили, как она стреляет, – улыбается Пит. – А ведь я тоже впервые увидел по-настоящему. Впору самому записаться.
– Так хорошо получилось? – прищуривается Хеймитч. – Настолько, что даже Брут захотел тебя?
Пожимаю плечами.
– Но я его не хочу. Мне нужна Мэгз и Дистрикт номер три.
– Кто бы сомневался, – вздыхает ментор и заказывает еще вина. – Скажу всем, что ты еще раздумываешь.
После успешного выступления с луком надо мной по-прежнему подшучивают, но теперь это почему-то не бесит. Наоборот, появилось такое чувство, точно победители приняли меня в общий круг. Следующие два дня пролетают в тесном общении практически с каждым, кому предстоит борьба на арене. Даже с морфлингистами, которые с помощью красок (и не без помощи Пита) превращают меня в кусочек луга, поросшего желтыми цветами. Даже с Финником: он показывает, как нужно пользоваться трезубцем, в обмен на урок стрельбы из лука. Чем сильнее мы с ними сближаемся, тем хуже я себя чувствую, потому что не нахожу в себе ненависти. Кое-кто мне даже симпатичен. А некоторые настолько больны или стары, что естественно было бы взять их под защиту. И все они должны умереть, если я собираюсь вытащить Пита.
В конце последнего дня тренировок нас ждет индивидуальный показ. Каждому предоставляется пятнадцать минут на то, чтобы поразить распорядителей Игр своими умениями, но я совершенно не представляю себе, что именно мы можем показать. За ужином звучит много шуток по этому поводу. Спеть для них, что ли? Поплясать или станцевать стриптиз? Рассказать пару анекдотов? Мэгз (я уже лучше ее понимаю) решает попросту выспаться. А мне-то как поступить? Ну, выпущу пару стрел. Хеймитч велел удивить их по мере сил, но у меня – ни единой мысли.
Как девушка из Двенадцатого, я иду по списку последней. Банкетный зал понемногу пустеет и затихает: трибуты по одному отправляются на показ. В толпе почему-то легче сохранять гордый и независимый вид, но теперь я не могу отделаться от мысли: всем этим людям осталось жить каких-нибудь несколько дней.
И вот нас уже двое. Потянувшись через стол, Пит берет меня за руки.
– Уже решила, чем поразить распорядителей?
Трясу головой.
– В этом году по ним даже не выстрелишь: спрятались за силовым полем. Может быть, изготовлю парочку рыболовных крючков. А ты?