Голос ангела
Шрифт:
– Майор Брагин, – с готовностью представился начальник райотдела милиции, – Анатолий Павлович.
– Андрей Алексеевич Холмогоров, – для проформы добавил советник патриарха.
– Вы по делу в Борисове? – – И по делу тоже. Отец Михаил звонил мне позавчера, мы договорились встретиться.
– Странно, – задумался майор Брагин, – звонил вам, просил о встрече, а сам исчез. Что ж, будут новости – сообщите, – и Брагин достал служебную визитку. Он вручил ее Холмогорову как огромную ценность.
– Непременно.
Брагин
Холмогоров вернулся в дом.
Церковный староста подошел к нему и горячо зашептал на ухо:
– Я не знал, кто вы такой, мне матушка только что сказала. Очень рад познакомиться – Иван Спиридонович Цирюльник, староста, – мужчина шестидесяти с лишним лет заискивающе смотрел в глаза Холмогорову, будто ждал от того благословения. – Что делать будем? Милиция искать не хочет, я уж и так с ним говорил и этак. Заладил: три дня, три дня… Вы-то что, Андрей Алексеевич, насчет всего этого думаете?
– Я еще ничего не знаю, – Холмогоров сел на диван.
Женщина плакала, уткнув лицо в ладони.
– Миша просил пленку проявить, – она суетливо стала рыться в сумочке, вытащила пленку и пакет с фотографиями. – Вот, в Минске проявила, вроде что-то получилось. Извините меня, ничего не могу с собой поделать, – и совсем уже невпопад добавила:
– Я вам чаю приготовлю.
Церковный староста замахал было руками, мол, не надо, но Холмогоров мягко сказал:
– Будем очень признательны.
Матушка исчезла в кухне, а Холмогоров зашептал церковному старосте со странной фамилией Цирюльник:
– Пусть чем-нибудь займется, ей невыносимо сидеть сейчас без дела.
Фотокарточек оказалось тридцать семь, одна из них получилась лишь наполовину. Слева серебрился оклад иконы, а правая часть зияла чернотой. Все фотографии Холмогоров разложил на столе рядами.
– Это сатанисты нашу церковь разрисовали, – принялся пояснять, перебирая снимки, Иван Спиридонович Цирюльник. – Отец Михаил сильно расстроился, только ремонт окончили, покрасили храм – и на тебе, дьявольские знаки! Они и кладбище испоганили, и ворота.
– Он говорил мне, – Холмогоров скользил взглядом по фотографиям, взял в руки ту, на которой был изображен оклад иконы, остальные снимки сдвинул в сторону.
Вернулась жена отца Михаила, на подносе дымились три большие чашки чая. Напиток был заварен слабо, как обычно принято в провинции. Крупно порезанный батон лежал на тарелке, рядом с ним стояла розетка, полная земляничного варенья.
– Откушайте чем Бог послал.
– Это тот самый оклад, о котором говорил отец Михаил?
– Да, Андрей Алексеевич, только вы уж не взыщите, забыл Миша коробок рядом положить, как вы наказывали, а пленка и кончилась.
– Можно на сам оклад посмотреть? – когда Холмогоров произносил
– Конечно, – матушка распахнула платяной шкаф и замерла, ничего не понимая. – Мы его сюда положили в белую ткань завернутым. Наверное, Миша перепрятал, – и женщина принялась осматривать одну полку за другой, естественно ничего не находя.
Еще пять минут она бегала по дому, пока, наконец, совсем не отчаялась. Села на стул, руки, сложенные вместе, пристроила на коленях.
– И оклада нет.
Матушка бросилась к телефону, позвонила в милицию. Но пропажа серебряного оклада ничего не изменила в отношении майора Брагина к исчезновению отца Михаила.
– Может, он его с собой взял? – уже положив трубку, предположила матушка. – Повез на экспертизу? Он говорил, будто эта вещь очень древняя, все вас ждал, чтобы подтвердили.
– Вы побудьте дома, а мы скоро вернемся, – попросил Холмогоров и, взяв за локоть церковного старосту, вывел его на улицу.
– В церковь хотите пройти? Холмогоров задумчиво покачал головой:
– Нет. Вернее, не сейчас, – он закрыл глаза, вспоминая вчерашний сон.
– Верно, зачем туда идти, ведь я точно знаю, оклада в церкви нет, отец Михаил его туда не приносил, – торопливо согласился церковный староста.
Холмогоров приподнял руку, как бы показывая, чтобы Цирюльник помолчал, не мешал сосредоточиться.
– Погодите… Где-нибудь поблизости от города есть такое место, где тропинка идет вдоль реки? Там еще черемуха растет, потом тропинка поднимается на холм и перед самым лесом, вернее, молодым перелеском делает поворот. Неподалеку еще новый крест стоит, вроде как у поворота на кладбище. А на реке возле самого перелеска сваи от старого моста…
Церковный староста хитро посмотрел на Холмогорова:
– Вы раньше у нас бывали?
– Нет.
– Тогда откуда?
– Есть или нет?
– Есть такое место, точно есть! И крест у кладбища совсем недавно поставили, его еще отец Михаил освящал. Это неподалеку от Латыголи. Но это если не дорогой ехать, а тропинкой идти.
– Или на велосипеде, – подсказал Холмогоров.
– Да, точно. И откуда вы про крест знаете, его совсем недавно поставили.
– Я уже говорил, что никогда прежде здесь не бывал. Вы покажете мне это место?
– Туда на машине не доехать, а пешком идти – километра три. Это если от конечной остановки городского автобуса. На велосипеде туда доехать можно, у меня два есть, один складной, на нем внук катается, а второй мой, дорожный, старый, но хороший.
– Отлично, едем прямо сейчас.
– Андрей Алексеевич!
Цирюльник никак не мог поверить в то, что советник патриарха может позволить себе ездить на велосипеде. Но Холмогоров убедил его в том, что достоинства своего этим “безумным” поступком не уронит.