Голос Арчера
Шрифт:
Мое сердце ухнуло вниз.
— О, Арчер, — выдохнула я. Он продолжал смотреть на меня сверху вниз. Он как будто окаменел.
— Что с ними случилось? С твоей мамой и отцом? — спросила я, моргая и сглатывая ком в горле.
Он немного помедлил.
«Маркус въехал в нашу машину, стараясь сбить нас с дороги. Наша машина перевернулась. Моя мама умерла в аварии. — На минуту он закрыл глаза, помолчал, затем снова открыл глаза и продолжил: — Когда Маркус выстрелил в меня, случилась стычка между ним и Коннором на дороге... — Он опять
У меня подогнулись ноги от ужаса.
Арчер продолжал:
«Потом появилась Тори, и еще я смутно помню какую-то машину, проезжавшую мимо. Следующее, что я помню, — как очнулся в больнице».
Рыдания рвались из моей груди, но я смогла справиться с собой.
«Все эти годы, — я покачала головой, боясь даже представить те муки, которые он должен был испытывать, — ты жил с этим. Все эти годы... Один на один со своим горем... О, Арчер» — Я тяжело втянула воздух, стараясь справиться с эмоциями.
Он посмотрел на меня, в его глазах на секунду вспыхнули отблески каких-то ощущений, но потом снова погасли.
Я придвинулась ближе к нему и схватила его за футболку, прижавшись головой к его животу; слезы беззвучно струились по моим щекам. Я снова и снова шептала:
— Мне так жаль.
Я не знала, что еще сказать в ответ на тот ужас, который пережил маленький мальчик.
Но я, наконец, поняла всю глубину его боли, его травмы, всю трагичность его прошлого, которое не оставляло его. Я поняла, почему Виктория Хейл ненавидела его. Она забрала не только его голос, она забрала его уверенность в себе, самолюбие, отняла у него его личность. Потому что Арчер знал, что ее муж любил другую женщину гораздо сильнее, чем ее. Коннор отдал той женщине не только свое сердце, но и дал ей ребенка. Этот ребенок мог отобрать у Виктории Хейл все.
Я продолжала обнимать Арчера.
Казалось, прошло много времени, прежде чем я отстранилась.
«Ты владеешь землей, на которой стоит этот город. Ты старший сын Коннора».
Он кивнул равнодушно, не глядя на меня, будто его это ничуть не заботило.
«Ты не хочешь этого, Арчер?» — спросила я, вытирая слезы с мокрых щек.
Он посмотрел на меня.
«Что, черт возьми, мне с этим делать? Я даже не могу ни с кем говорить, кроме тебя. Не говоря уже об управлении целым чертовым городом. Люди будут воспринимать мое управление как лучшую шутку, которую они слышали».
Я покачала головой.
«Это неправда. У тебя получается все, что ты делаешь. Я уверена, что ты справишься».
«Мне это не нужно, — сказал он. На его лице отразилась мука. — Пусть все получит Трэвис. Я не хочу связываться с ними. Не только потому, что я не в состоянии управлять городом, но и потому, что я этого не заслужил. Это моя вина. В тот день они умерли из-за меня».
Я
«Твоя вина? Ты был всего лишь маленьким мальчиком. Как может это быть твоей виной?!»
Арчер смотрел на меня, но по его лицу было невозможно понять, что он чувствует.
«Только мое существование стало причиной их смертей».
«Их собственный выбор стал причиной их смертей. Не семилетний ребенок. Извини, но ты никогда не убедишь меня в том, что ты хоть на толику виновен в том, что случилось со взрослыми в тот день».
Я покачала головой, стараясь физически подчеркнуть свои слова.
Он смотрел поверх моего плеча, несколько минут разглядывая что-то невидимое. Я ждала.
«Я привык думать, что я проклят, — сказал он. Слабая усмешка коснулась уголков его губ, а затем превратилась в гримасу. Он провел рукой по щеке, затем поднял обе руки. Казалось невозможным, чтобы один человек пережил столько несчастья за одну жизнь. — Потом я решил, что, наверное, это не проклятие, а наказание».
Я снова покачала головой:
«Все не так».
Его глаза встретились с моими, и я выдохнула.
«Я много размышляла об этом, Арчер. Но… я поняла, что если буду думать так же, как ты, мне придется поверить, что мой отец заслуживал быть застреленным в своем кафе. Я знаю, что это не так. — Я помолчала, пытаясь вспомнить, как это — думать, что ты проклят. — Плохие вещи не случаются с людьми потому, что они этого заслуживают. Это так не работает. Это просто... жизнь. Независимо от того, кто мы, нам приходится принимать то, что преподносит нам судьба, каким бы паршивым это ни было. Нам нужно делать все возможное, чтобы двигаться дальше, любить, несмотря ни на что, надеяться, несмотря ни на что... верить, что в нашей жизни есть смысл».
На секунду я взяла его руки в свои, затем отпустила и продолжила:
«И стараться верить, что, возможно, те, кто вынес больше страданий в этой жизни, несут в своей душе больше света».
Арчер смотрел на меня несколько секунд, потом поднял руки и сказал:
«Я не уверен, что смогу. Я очень стараюсь, но не думаю, что смогу».
«Ты сможешь, — заверила я. Мои жесты были размашистыми в подтверждение моих слов. — Ты можешь».
Минуту он молчал, а потом сказал:
«Все как-то запутанно. — Он провел рукой по своим коротким волосам. — Я не могу разобраться со своим прошлым, моей жизнью, моей любовью к тебе».
Я подняла на него глаза, чтобы увидеть выражение его лица. Через секунду я подняла руки.
«Я почти ничего не помню о своей маме. — Я слегка покачала головой. — Она умерла от рака. Я была совсем маленькой, когда она умерла. — Я облизала губы и помолчала. — Но я помню, как она вышивала крестиком. Целые картины маленькими стежками».