Голос Ленинграда. Ленинградское радио в дни блокады

Рубашкин Александр

Маленькая, маленькая, Чуть побольше валенка, Но зато удаленькая Маленькая Валенька.

Песню, марш – наиболее доступные самому широкому слушателю музыкальные произведения – писали практически все композиторы, находившиеся в городе и на фронте. И те, кто входил в группу при Военном совете Балтийского флота, и те, кто работал при Доме Красной Армии. Радио давало толчок к музыкальной деятельности, оно подхватывало, пропагандировало лучшие вещи Ю. Кочурова, А. Митюшина, О. Евлахова, М. Глуха, А. Матвеева, В. Богданова-Березовского, Г. Носова, В. Витлина.

Песни записывали в исполнении армейских ансамблей,

а уже с весны 1942 года ленинградцы услышали и хор Радиокомитета, сохранивший часть своих исполнителей. Среди песен первого военного года очень популярной была «Месть балтийцев» («Кровь за кровь») Б. Гольца на слова В. Волженина. В музыкальной литературе эту песню сравнивали со «Священной войной» А. Александрова – и по сумрачному, гармоничному колориту, и по решительному характеру мелодии. Благодаря передачам радио песню знали и в городе, и в армии, она включалась во многие программы для флота.

Как бы ни был велик охват аудитории концертными бригадами, именно радио объединяло усилия композиторов-песенников. Нередко новые песни исполнялись в передачах для молодежи. Вот начало одной из таких передач: «Вы помните, наверное, слова: „Нам песня строить и жить помогает…“ Война заставила забыть нас песню, в которой это сказано. Война, фронт, битвы родили новые песни, которые помогают воевать… Песням и стихам, родившимся на Ленинградском фронте, посвящаем мы сегодняшнюю передачу». Затем шли песни композиторов В. Маклакова, Г. Носова, Ю. Кочурова. Такие передачи повторялись. И все новые и новые песни Н. Минха, Л. Круца, Б. Фомина звучали по радио. Из некоторых текстов видно, на кого рассчитывали авторы. Вот рукопись из архива музыкального вещания.

Тов. командир, письмо пришло. Тов. военфельдшер, огласите. Адрес точный, постоянный. Штемпель почты налицо. Шлют Прокофьев и Саянов Агитвзводу письмецо…

Вслед за шутливым стихотворным посланием поэты предлагали песню о веселом солдате Васе Прошкине, балагуре, смелом и свойском парне, который и в беде поможет, и в дружбе будет верен.

Грянь, гармошка, сыпь, гармошка, Грянь, гармонь, любой порой. Ай да Вася, Вася Прошкин, Красной Армии герой.

Диапазон песенного творчества был широким. От варианта на мотив джаз-песенки «Ах, здрасти» до лирической «Калины» Н. Леви на слова М. Исаковского, от песни С. Лепянского на слова Н. Глейзарова «Парень с Васильевского острова» до известной тогда песни Н. Будашкина на слова Н. Брауна «Как на зорьке». Песню воспринимали как воплощенный в художественной форме призыв готовить корабли к весенним походам. В конце 1943 года в Ленинград приезжал композитор Д. Кабалевский. В записке о положении художественного вещания он отмечал огромный размах музыкальных передач, называл оркестр Радиокомитета одним из лучших в стране. Но ведь и возрождение оркестра, и вся культурная жизнь города в 1943 году брала свои истоки в той, первой зиме.

В конце 1942 года Б. Загурский обратился с просьбой в Комитет по делам искусств прислать в Ленинград на гастроли лучших музыкантов и певцов из столицы. За несколько месяцев потребность ленинградцев в искусстве настолько возросла, что собственные артистические силы уже не справлялись с огромным объемом работы. Был, конечно, и другой смысл в поездке в Ленинград в марте 1943 года Д. Ойстраха, Э. Гилельса, Я. Зака, Л. Оборина, С. Кнушевицкого. Страна продолжала поддерживать город, все еще находившийся в осаде. Она посылала оружие, хлеб и… музыку. Нужно ли говорить, что концертные бригады, приезжавшие с Большой земли, по несколько раз выступали по радио. В мае 1945 года народная артистка В. Мичурина-Самойлова, выступая у микрофона, сказала: «Своей оживленной перепиской с фронтом я обязана прежде всего радио».

Такие письма получали и гости

Ленинграда. «Дорогая Ирма Петровна! – писали ленинградки Бобровы Ирме Яунзем. – Тогда казалось, что все уже кончено, не видно просвета, не хватает сил… Ведь из соседей уже никого не осталось: некоторые уже успели уехать на Восток, другие умерли… В квартире ни света, ни воды, мерное постукивание метронома… Время от времени раздается объявление: „Воздушная тревога!“ или: „Начинается артобстрел“. Радио молчало. Казалось, мы отрезаны от всего живого. И вдруг необычное пощелкивание в радио, какие-то движения, и полилась песня – ласковая, добрая. Это голос Ирмы Яунзем. Я из тысячи голосов узнаю ее тембр. Да, надо жить! Встать, работать. Так, дорогая Ирма Петровна, Вы своей песней вернули нас к жизни». (Как бы отвечая своим слушателям, И. Яунзем писала Б. Загурскому: «Я приношу свою глубокую, сердечную благодарность за то, что имела возможность… отдать свое искусство героическим защитникам города Ленина». Подобные чувства испытывали и другие артисты, прибывшие в Ленинград с Большой земли.) Запомним: это не первая военная зима, это конец 1942 – начало 1943 года. Убивал не только голод, убивала отрезанность от мира, нервное истощение. Музыка, песня, художественное слово, входя в убогое блокадное жилище, поддерживали силы. «Над безмолвием площадей» лилась музыка, напоминая о мире, добре, справедливости, которые сильнее орудий на Вороньей горе…

Артиллерийский обстрел продолжался. Шел последний блокадный год – 1943-й. Ленинградцы испытывали огромное физическое и нервное напряжение от длительных испытаний. Те, кто на пределе сил перенесли первую зиму, нуждались в моральной поддержке, и такой поддержкой стало искусство. Сегодня трудно без волнения читать обширный список музыкальных передач 1943 года: оперы, симфонии, сольные концерты. Разве блокада уже снята, разве враг не стоит у городских стен? Нет, продолжается блокада, снаряды падают на городские улицы, а редакторы музыкальной редакции Н. Орлова, А. Ягелло, С. Клебанова, Ф. Гоухберг, М. Емельянова вместе с ведущими музыкантами, композиторами, певцами (их осталось в городе совсем немного) готовят новые музыкальные программы.

Зимой 1941–1942 годов погибли многие хористы Капеллы и Радиокомитета. Воссоздать же оперу без хора было просто невозможно. Участники первых после возобновления оперных постановок рассказывают, как Управление по делам искусств (Б. Загурский) собрало вместе всех оставшихся в городе певцов в единый коллектив. Опера вернулась на радио и на театральные подмостки. В июне 1942 года были вывешены афиши: «Большой зал Филармонии… „Кармен“. Постановка заслуженной артистки РСФСР Н. Вельтер…» В программах учитывалась разносторонняя деятельность оркестра Радиокомитета. С осени 1942 года при участии оркестра состоялись спектакли нового оперно-балетного коллектива. Сначала был поставлен «Евгений Онегин», а в марте 1943 года прошла премьера «Пиковой дамы». По радио исполнялись отдельные сцены и арии из этих и других опер русских и зарубежных композиторов.

Ленинградские музыканты совершили в дни войны подвиг. Вспоминая о нем, В. Ходоренко правильно определил его истоки: «Музыкальная духовная победа ясно показала миру, что силы людей, верящих в справедливость своего советского дела, – неисчерпаемы». Музыканты, певцы, редакторы сделали все, чтобы музыка продолжала звучать в блокадном городе. После войны в жизни дирижера К. И. Элиасберга, руководителя оркестра Радиокомитета, произошел эпизод, который глубоко его взволновал. В той же гостинице «Астория», где он, больной дистрофией, лежал зимой 1942 года, на банкете к дирижеру подошли два немца, участники блокирования города. Один из них вынул записную книжку. В ней с большой пунктуальностью были отмечены все концерты Радиокомитета, которые шли тогда в эфир. Это были те самые немцы, которые стояли на Вороньей горе. Оказывается, они слушали музыку блокированного города и были потрясены, что в таких невероятных условиях создан и играет первоклассный оркестр. Слушатели этой музыки, находясь по ту сторону фронта, начинали лучше понимать непобедимость народа, исполненного такого духа и воли. Это ли не было музыкальной духовной победой Ленинграда?