Голос мотылька
Шрифт:
— Почему Скала с Ильей подрались?
— Это уже следствие. Сначала Илья на меня набросился. Хорошо хоть чип из башки удалили, а то от такого удара он бы мне в мозг впечатался, и пиши пропало.
— За что? — напряглась я.
Вадим подскочил с места, будто что-то забыл. Достал из-под стола старенький магнитофон и нажал на кнопку. Музыка с треском полилась из аппарата. Он протянул руку, приглашая меня на танец. Я допила бокал и встала. Мелодия предвещала медленный танец. Я положила руки на плечи парня, а он на мою талию. Расстояние, как между школьниками. Хорошо, что Вадик повел себя скромно, иначе все бы испортил.
—
Вадим остановился и коснулся моей щеки. Нежно провел пальцем до подбородка, всматриваясь в мои глаза.
— Ревнует тебя ко мне, — шепнул он. — И правильно делает.
Он прикрыл глаза и потянулся для поцелуя. Я лишь улыбнулась и отвернулась. В дверях увидела фигуру Ильи. Пророк шел по дорожке. Руки в карманах олимпийки, а лицо каменное и бледное. Меня сковал страх. Ладони вспотели.
Илья присел за стол налил себе бокал шампанского и осмотрел нас с ног до головы. Давно не видела такого презрения в его глазах.
— Продолжайте, — положил он ногу на ногу.
Вадик ухватил меня за талию, но я вырвалась. Не понимала, что делать, как себя вести. Полнейший ступор. Вроде и не сделала ничего плохого, но чувствовала себя напакостившим ребенком, которого отец застал за шалостью.
— Не бойся, мотылек. Ты же не боялась, когда ложилась к нему в постель.
Не знаю, что наговорил ему Вадим, пока меня не было в бункере. Но не мудрено догадаться.
— Так вот почему ты постоянно мне грубишь!
— Считаешь, я не имею на это права? Для такого предательства это лояльное отношение.
— Предательства?! — сорвалась я на крик. — У нас ничего не было! А вот ты, мой милый, трахал шлюху на глазах у всех! Думал, что до меня не дойдет это видео?!
— Ты прекрасно знаешь, что мной управлял всадник! А вот ты пришла к нему по собственной воле!
— Может я и виновата в том, что от обиды пошла мстить, но у нас не было секса! А ты! Да откуда мне знать, кто тобой управлял! Видео запахи не передает!
— А на слово ты не веришь?!
— А ты мне веришь?!
— Знаешь что, мотылек?
Я подбоченилась, прищуривая глаза.
— Можешь делать все, что хочешь. Нас больше ничего не связывает, — шепнул он и встал, собираясь уходить.
— Вот как! Мазь ты неблагодарная! Я тащила тебя на себе до бункера. Спасла твою жалкую жизнь! Избавила от всадника! Лучше бы оставила гнить под грудой обломков!
Меня несло. Я не могла остановиться. Слишком сильно он задел мое сердце, разбил вдребезги надежды.
— Оказывается, ты еще та сука, Лана. Ничем не лучше Барби! Лучше вспомни, сколько раз я спасал твою задницу на игре. Мы квиты, мотылек!
Илья опрокинул стол и ушел из оранжереи. Оставил меня погибать, истекать кровью и слезами. Я села на пол и схватила бутылку, которая чудом не разбилась. Сделала глоток и завыла, как брошенный пес. Вадик прижался к стене, не осмеливаясь подойти и заговорить.
Есть две вещи, способные задушить любовь. Это ненависть и обида. Последняя самая страшная. Она как ядовитая лиана обвивает разум и плетется по венам к сердцу. Пробуждает жалость к самому себе и ненависть к человеку, который ее нанес. Можно пытаться отвлечься, поставить барьер на воспоминаниях, но забвение — это среда обиды. Именно в моменты счастья она обжигает сердце ядом так, что хочется вырвать его из груди и стать бесчувственным роботом. Наша любовь заболела в миг его измены и моей мести. Покрылась огромной опухолью, что тянет нас на дно. Доводит до ссор, упреков, оскорблений и унижений. Ее смерть не за горами и я не знаю, где взять лекарство, способное победить ужасную болезнь.
Глава 35
Илья
Я чувствовал себя зверьком в клетке. Кидался на руки, что меня кормили. Вместо благодарности рычал. Им не понять душевные терзания зверя, у которого отняли свободу и опорочили любовь. Это не могло долго продолжаться. Или я кого-то убью, или меня. В мыслях постоянно прокручивал различные варианты смерти Вадима. Можно все сделать так, что и комар носа не подточит. Несчастные случаи происходят часто, а бункер не гарантирует полную защиту от невзгод. Но избавившись от парня, я не избавлюсь роящихся мыслей в голове. Я всегда буду представлять, как его руки касаются самого дорогого, что у меня есть. БезЛаны даже существовать дальше нет смысла. Без нее я одинокий беспризорник, обозленный ребенок, готовый на все за кусок хлеба. Я не хочу возвращаться в прошлое и черпать то дерьмо, что там осталось. Жить в нищете и одиночестве я больше не смогу. Слишком высоко летал, чтобы так низко упасть. Нельзя быть эгоистом и держать возле себя последний баллон с кислородом в виде мотылька. Она и сама прошла через такую грязь, что заслуживала обычной любви, а не моей – вязкой, липкой, черной. У меня не получится все забыть и полюбить ее так, как она хочет. Всегда буду обвинять, обманывать, и делать больно. Это моя сущность. Мы с Михаилом были очень похожи, и когда его не стало, я начал понимать, что во многом поступил бы так же, как он.
Пора в последний раз помочь ей и уйти навсегда. Исчезнуть из ее жизни, будто и не встречались никогда. Плевать, что со мной будет. Пусть умру в трущобах или сопьюсь в подвале. Только бы Лана этого не увидела, а на остальное плевать. Она сильная. Мы отвоюем мир, и она заживет в нем счастливо.
Я повсюду искал Скалу, а нашел Аню. Она скрестила руки на груди и нахмурилась.
— Что вы устроили! Может, хватит ссориться?! Вы оба накосячили. Попросите друг у друга прощения и поцелуйтесь.
— Ха! И это говорит Гордость, что за измену сожгла мужа дотла!
— Ну это я лишканула, конечно, — рассмеялась розововолосая.
— Скалу не видела? — перешел я к делу. Нет настроения обсуждать случившееся.
— Последний раз я видела его в столовке. А зачем он тебе?
— Надо поговорить.
— Ладно. Пойдем. Вдруг он еще там.
— Ань, спасибо за все, но перестань за мной ходить. Лучше иди к Лане. Она в оранжерее.
— Вы достали посылать меня друг к другу! — вскрикнула девушка и двинулась в сторону оранжереи.
Я нашел Скалу на выходе из столовой. Он дожевывал булочку и был явно не рад видеть меня снова.
— Надо поговорить наедине.
— О чем? — нахмурился мужчина.
— Об Апокалипсисе. У меня есть план…
— Пошли в офис, — махнул он рукой.
Мужчина расположился в кресле и положил руки на живот. Жестом предложил мне присесть, внимательно изучая каждое движение. Я улавливал это боковым взглядом, но не показал, что смущен или недоволен.
Я сидел напротив и смотрел в его глаза. Думал с чего конкретно начать. На выдохе начал говорить, надеясь, что он меня поймет: