Голос сердца. Книга вторая
Шрифт:
Эдгар как живой предстал сейчас у нее перед глазами. Он стоял перед ней на террасе и выглядел точь-в-точь таким же, как в то утро, когда он навсегда покинул их дом на Астор-стрит. Высокий и прямой, с шапкой густых волнистых серебряных волос над темными глазами, блестящими на его загорелом, таком приветливом и благородном лице. Красивый мужественный человек, полный жизни мужчина в расцвете сил, несмотря на свои шестьдесят шесть лет. Эдгар Астернан был для нее всем — мужем, любовником, отцом, наставником, другом, поверенным ее тайн, и его смерть подкосила Дорис.
«Порадуйся за меня, Эдгар. Скажи мне: «Будь
Дорис почудилось, что она слышит доносящийся откуда-то издалека голос Эдгара, отвечающего ей: «Я рад за тебя, Дорис. Иди навстречу своей любви, ибо любовь — единственное, имеющее настоящую цену в этой жизни. Смело вперед, золотко мое, будь счастливой, сильной и смелой. Живи так, как я учил тебя».
Его голос, глубокий и звучный, растаял в воздухе, и Дорис поняла, что слышала его только в своем воображении, что он звучал в тайниках ее души. Но его слова были как раз теми, что он непременно сказал бы ей.
«Прощай, Эдгар, прощай, мой самый дорогой, мой самый любимый», — прошептала она ему в ответ, сознавая, что пришло время навсегда проститься с покойным мужем, отпустить на покой его душу. Она стоит на пороге новой жизни с мужчиной, который нуждается в ней точно так же, как она сама нуждается в нем, и тени прошлого не должны стоять между ними. Дорис откинулась на подушки и с облегчением вздохнула.
Бой часов окончательно оторвал ее от воспоминаний. Она затушила остаток сигареты в хрустальной пепельнице и встала, разгладив шелковые полы халата. «Довольно на сегодня», — приказала она себе, медленно проходя через террасу к парадному салону виллы. На минуту она задержалась у стола эбенового дерева с украшениями из золоченой бронзы в стиле Директории и перелистала наваленные на нем журналы Ее мысли снова закрутились вокруг волновавшей Дорис проблемы. «Если бы только можно было отложить это, — с тоской подумала она. — Потом, позднее, со всем этим было бы намного проще справиться. Сейчас — самое неподходящее время. Ничего, кроме огорчения и разочарования, это не даст. Это коснется всех, и остаток лета будет неминуемо испорчен. О Боже, я просто не знаю, как мне лучше поступить!»
Мысли метались в ее голове. «Но, как ни крути, — решила вдруг и навсегда Дорис, — придется вернуться к первоначальному решению. Дэвид должен знать все — альтернативы быть не может». Дорис сразу же ощутила облегчение. Сомнения и нерешительность ей были не менее ненавистны, нежели ложь. Утвердившись, в принятом решении, она пересекла круглый мраморный холл и поднялась по широкой лестнице наверх в покои Дэвида, формулируя на ходу в голове те фразы, которые ей предстояло произнести через несколько мгновений. Ситуация была деликатной и вместе с тем взрывоопасной. Дорис сейчас следовало употребить все свои дипломатические способности.
Виктор открыл глаза и заморгал, ослепленный ярким солнечным светом, проникавшим через закрытые ставни. Он взял с тумбочки часы и, взглянув на них, почувствовал, как чудовищно у него болит голова. «Слишком много бургундского было за обедом», — подумал он, опуская часы обратно на тумбочку. Он потянулся всем телом, подогнул длинные ноги и повернулся на бок, нащупав рукой Франческу. Виктор обнял ее распростертое рядом тело и поцеловал в макушку. Франческа пробормотала что-то сонно и открыла глаза. Он наклонился к ней, поцеловал ее в губы и вновь откинулся назад, глядя ей в лицо.
— Пора вставать, детка, иначе ты опоздаешь. Если ты останешься здесь, мы опять нарвемся на неприятности.
Франческа томно улыбнулась в ответ.
— Ну, так давай нарвемся, — игриво сказала она, придвигаясь к Виктору и проводя пальцами по его плечу. — Я — целиком и полностью — за!
Смех застрял у него в горле.
— Я тоже не прочь, — ответил он, садясь в постели, — но до Кэп-Мартина — неблизкий путь, и я не хочу, чтобы ты…
— …опять устраивала гонки на дорогах, — договорила за него Франческа.
Неожиданно она одним прыжком вскочила с постели и встала перед ним, покачивая головой из стороны в сторону. Глаза ее смеялись.
— Ты сейчас у меня заработаешь по попке, детка. Делай, что тебе сказано — оденься и поторапливайся. Я сейчас позвоню Нику.
Франческа немного помедлила и понимающе улыбнулась. Бывали моменты, когда она выглядела столь неотразимо, как сейчас, что Виктору требовалось призывать на помощь все свое самообладание, чтобы сдержать себя. Ему нестерпимо захотелось схватить ее, снова и снова обладать ею, никогда не отпускать ее от себя. Но она должна была ехать домой. Отец и Дорис ждали с минуты на минуту ее возвращения, и Виктору не хотелось наводить их на подозрения. Еще менее того он желал, чтобы Франческа, возвращаясь домой, газовала по своему обыкновению. Поэтому повелительным тоном он приказал:
— Даю вам на сборы пятнадцать минут, леди. И еще. Послушай, пусть машину лучше ведет Диана. Бог мой, ты ездишь так, что, можно подумать, будто ты готовишься принимать участие в гонках «Формула-1».
— Знаете что, Витторио Маззонетти, вы мне напоминаете нечто среднее между Наполеоном Бонапартом и герцогом Веллингтоном. Вечно командуете мною, словно полками, приказываете — иди туда, иди сюда. Есть то, есть се. Сесть-встать, одеться-раздеться.
— Давай-давай, Чес, пошевеливайся, — бросил в ответ Виктор, с трудом сдерживая смех.
— Есть, сэр! Сию минуту, сэр, — шутливо вытянулась Франческа и, послав ему воздушный поцелуй, пробежала через номер, напевая: «Правь, Британия, правь на водах. И твои женщины никогда не будут рабынями…»
Улыбка тронула губы Виктора. Она удивительно умела рассмешить и заинтриговать его. Он обожал ее неизменное чувство юмора, ее жизнерадостность, отточенные манеры и ребяческую независимость. Интересно, какой она станет, когда у нее будет побольше прожитых лет за плечами? Неужели такой же, как все остальные женщины? Он с обожанием и нежностью проводил глазами удаляющуюся фигурку. Ее юное гибкое тело покрывал ровный золотистый загар, волосы выгорели до цвета спелой кукурузы. За десять дней, что она провела на юге Франции, Франческа буквально расцвела, купаясь в лучах его любви и жаркого солнца.