Голос в ночи (полный вариант)
Шрифт:
— Что вы хотели? — невозмутимо спросил Вилли.
— Простите, можем мы видеть доктора? — промямлила я. — У моей тети очень болит зуб.
— Прошу. — Вилли склонил голову и отступил, приглашая нас войти. — Доктор сейчас примет вас, мадам.
Он исчез за дверью второй комнатки, а я старалась заслонить от тети прилавки, совсем неподходящие для приемной дантиста, и наваленную в углах рухлядь…
Но тетя, похоже, ничего не замечала! Или, может, видела под влиянием внушения настоящую приемную с белыми стенами
Тут, к счастью, появился приветливо улыбающийся доктор Калафидис и пригласил:
— Заходите, заходите, прошу. А вы, мадемуазель, будьте любезны обождать здесь. Это займет совсем немного времени.
Халат на нем был слишком короток — тоже по фигуре доктора Ренара. Но тетю ничего не смущало. Она не удивилась, увидев вместо прежнего таинственного дантиста незнакомого усатого доктора Калафидиса, и спокойно пошла за ним.
А возле меня вдруг очутился Морис, неслышно выйдя из-за портьеры.
— Не волнуйтесь, — шепнул он. — Все пройдет хорошо. Сейчас она видит лишь то, что ей внушили.
— И комиссар с вами?
— Нет, — тихонько засмеялся он. — Комиссар не решился прийти. Считает, что это похоже на незаконный обыск без ордера, и не смеет нарушать закон, хотя человек он смелый и находчивый.
Мы с Морисом подошли поближе к двери и прислушались. За ней было тихо, только изредка позвякивали инструменты. Потом послышался голос доктора Калафидиса:
— Этот зуб придется, к сожалению, удалить. Очень запущен. Один момент, вы не почувствуете никакой боли, мадам.
Тетя приглушенно вскрикнула…
— Вот и все, — бодро проговорил доктор Калафидис. Жакоб поспешно скрылся за портьерой.
Через несколько минут вышла тетя, прижимая к губам окровавленный платочек.
— Хороший дантист, но тот был лучше, — глухо сказала она.
Улыбающийся доктор Калафидис проводил нас до двери, и мы отправились домой.
Чем же кончился «незаконный обыск» во рту у тети? К счастью, когда мы приехали домой, она захотела немного полежать и ушла к себе. А я скорее помчалась к доктору Ренару.
Он тоже ничего не знал: участники операции «Больной зуб» еще не вернулись.
Наконец подкатил зеленый фургон. За рулем сидел Вилли, уже заметно навеселе. Жакоб махал нам рукой.
Я подбежала к машине. Он протянул мне ладонь, на которой лежал крошечный темный кусочек неправильной формы.
— Полюбуйтесь, — торжествующе сказал Морис. — Голос теперь у нас в руках.
— Что это?
— Приемник! — с непривычным для него оживлением воскликнул Вилли. — Уникальный миниатюрный приемник. Отличная штука! Сидел у нее в зубе вместо пломбы.
— Я всегда говорил, что Анри — гений, — сказал Жакоб. — Если бы он не связался с жуликами…
И ВЫРВАННОЕ ЖАЛО ТАИТ ЯД…
Потом мы сидели за
— Невероятно, — качал головой доктор Ренар. — Невероятно. Но согласитесь, что я оказался ближе всех к истине, когда вспомнил о той женщине в Америке.
— Совсем иное дело, — возразил Жакоб. — Они просто ловко воспользовались тем, что природа почему-то поместила в зубах человека свободные нервные окончания, связанные со слуховыми центрами мозга…
— Бетховен, — перебил слегка захмелевший Ренар, — великий Бетховен, когда оглох, слушал музыку, касаясь рояля тростью, зажатой в зубах. Помните?
— Верно, — кивнул Жакоб. — А теперь техника так шагнула, что стало возможно поместить в дупле зуба целую радиостанцию.
— «Достоинство часов не в том, что они бегут, а в том, что идут верно…» — пробормотал старик, качая головой.
Их больше восхищала выдумка жуликов, а я радовалась, что «небесный глас» навсегда теперь оставит нас в покое…
Но я ошибалась…
— Комиссар помчался в Берн, — весело сказал Жакоб. — Захватил с собой наши пленки. Уверен, что теперь удастся получить ордер на арест Горана. Скоро мы увидим «космического» проповедника на скамье подсудимых…
Но Морис тоже ошибался.
Поздно вечером комиссар Лантье позвонил из Берна и сообщил, что Мишель Горан и его помощница Луиза Альтенберг еще вчера улетели в Париж…
— Странно… — задумался Жакоб. — Кто же вел ночью передачу? Хотя, впрочем, записали заранее его голос на пленку, а прокрутил кто-то из подручных. Но зачем?
— Может, они напугались, поняв, что мы напали на след? — сказала я.
— Вряд ли. Он еще не знал, что мы догадались насчет зуба и поехали искать дантиста. Приемник у них был спрятан надежно. Если бы мы не начали глушить его передачу и от этого не заболел зуб, то и сейчас терялись бы в догадках, где приемник. Похоже, Горан снова готовит себе алиби, но зачем, для чего?
Мы это скоро узнали.
Через день, тихим, солнечным утром, тетя вдруг захотела поехать в Сен-Морис, чтобы купить кое-что в магазинах. Я охотно согласилась отвезти ее, радуясь, что у нее снова пробуждается интерес к жизни.
О разоблачении голоса мы ей пока не говорили. Жакоб только через комиссара Лантье передал нотариусу некоторые материалы, уличающие «космических» жуликов, и введение дарственной в силу было пока приостановлено.
Всю дорогу я старалась развлекать тетю разговорами, обращала ее внимание на то, как красиво выглядит на фоне облаков зубчатая вершина Дан дю-Миди, словно оторвавшаяся от земли и парящая в воздухе, или как забавны громадные колеса у встречной повозки.