Голос Ветра
Шрифт:
— Я для тебя новую песню напишу, — пообещал он, шурша пакетом с нашими покупками. В темноте почти ничего не было видно, и он подсветил фонариком своего дешевого телефона, на котором экран был с трещиной.
— А это для кого была написана?
— Конкретно ни для кого, просто девушку хотел.
— Получил? — улыбнулась я.
— Неожиданно, даже больше, о чём мог мечтать.
Заиграл мой телефон, замерцал экран во мраке. Я сразу ответила.
— Мышонок, ты где? — озабоченно спросил папа.
—
— На пристань?
— Да!
Отключила звонок и улыбнулась своему парню.
— Ты любишь отца, — это не было вопросом, поэтому я решила, что можно не отвечать.
Илья дал мне в руки первый небесный фонарик. Мы встали аккуратно. Лодка покачивалась, но мы с Ильёй были осторожны. Он щёлкнул зажигалкой и поджёг фитиль. Тонкая оболочка фонарика стала раздуваться, наполняться горячим воздухом, и у меня даже руки немного согрелись. Наши с Ветром лица осветило, и мы рассмеялись.
— Отпускай! — приказал он.
Я отпустила. Большой небесный фонарик полетел вверх, горя в ночи чудесным красноватым заревом. И он, как и звезды, отражался в чёрной глади реки.
— А этот жёлтый, ещё синий есть,— Илья опять воспользовался зажигалкой. — Ты знаешь, Дана, их иногда называют фонариками желаний.
— Давай загадаем желание! Только одно на двоих, чтобы наверняка исполнилось, — воодушевилась я, заворожённо глядя, как Илья отпускал второй фонарик вверх над водой.
— Хорошо, говори, что бы ты хотела!
У него улыбка на губах застыла. Он стоял, задрав голову вверх, провожая огни заворожённым взглядом. Я была рада, что ему понравилось. Мне самой было в удовольствие запускать фонарики.
— Я бы хотела, чтобы мы были вместе навсегда.
— Да, — он вернулся к очередному фонарю. Это был последний. — Мы желаем быть вместе навсегда, прожить жизнь в любви и согласии и вот в таких чудесных затеях.
Он смеялся, и я тоже.
В небо улетел большой синий фонарик.
Илья взял мои закоченевшие руки в свои ладони, согревая, даже дунул на них.
— Ой, — разомлела я от тепла, — хорошо как.
— И мне хорошо.
Парень обнял меня, прикрыв полами своего пальто.
Свистели. По воде хорошо звук проходил.
— Это мой папа. Подвезёшь до нашей пристани? — смотрела заворожённо на него, в потёмках еле различая.
— Садись, — он прикоснулся к моим губам своими, и щекой обтёрся о нос. — Замёрзла совсем.
Опять плеск воды, я, задрав голову, смотрела, как летят наши фонарики вверх и в сторону.
— Сегодня мне будут сниться чудесные сны, — прошептала я.
— Это обеспечено, — он аккуратно подплыл к нашей пристани и громко поздоровался с моим папой.
Папа не ответил ему. Руки ко мне протянул.
— Мышонок, вся ледяная, — обеспокоенно пробасил он.
У него очень сильные руки. Папа меня подхватил,
— Это мой будущий муж, папа, — прошептала я, согреваясь в его объятиях.
— Угу, — басовито отозвался он, поглаживая меня по спине.
— Он самый лучший на земле.
— К матери какие-то подруги пришли, там пацан из твоего класса.
— Рекрутов? — без интереса спросила я.
— Вроде.
— И что?
— Инга замуж тебя отдать хочет.
— За Витю Рекрутова? — рассмеялась я и отодвинулась назад, чтобы посмотреть в его хмурое лицо. — За это трухло прыщавое? Нет, папа, я только за Илюшу замуж выйду.
— Маме только не говори, расстроится, — он поставил меня на ноги уже на дорожке.
*****
Мои пальцы на фоне огня в камине казались тонкими и длинными, без укусов и синяков. Что меня собаки с утра покусали, осталось в памяти, но не на теле.
В зале был создан полумрак, горели свечи. На старом пианино играл Витя Рекрутов, оказалось, он ходил с Ильёй в одну музыкальную школу. Потом играть уже было не нужно. Мама Инга, мама Вити по имени Лариса и тётя Саша, выпивая вино, втроём запели какую-то дикую фигню столетней давности.
— Слушай, а ту девчонку с большими буферами на фотке, как зовут? — Витя встал рядом со мной, а я, продолжая греть руки, старалась его не замечать. — Сивая, ты слышишь?
— Илья запретил меня так называть.
— Мне твой Илья не указ.
— Вот именно мой, — я развернулась и пошла к себе в комнату.
Витя прикрепился следом.
— В курсе, зачем сюда пришли? Мать твоя говорит, что ты сто процентов через две недели замуж выйдешь. Только восемнадцать исполнится, и от тебя нужно избавляться.
Эту тему с моим замужеством я узнала случайно вчера вечером, когда мама в депрессии выясняла отношения с папой, заявив, что он нас всех подставил. И папа сказал, что меня срочно нужно спихнуть. Папа очень хотел, чтобы я к нему имела посредственное отношение. Сменила имя и фамилию. И стану я не Богдана, а Даниэла, как мечтала в детстве. А всё потому, что папе угрожали. Таким образом, он хотел меня обезопасить. Насколько это было правдой, я не знала. Они могли так шутить, могли вписать такую информацию в скандал как средство защиты. Я плохо понимала эмоции даже родителей.