Голос жизни

Горланова Нина

Глядя на сына, Гамлет испытывал чувства недоумения, любви и агрессивности. Он видел себя со стороны, как стоит на кухне и то сгармошит губы, то разгармошит. Хотелось сказать что-то такое, после чего Игнат бросит весь этот распад. Но сказал привычное:

– Сегодня иди работу-то искать.

– У меня надеть нечего...

Сын вернулся весь в лохмотьях - надо заработать ему на одежду, но где и как? До кризиса 17 августа 98-го Эльбрусович служил в медицинской газете и был доволен заработком, но после кризиса газета закралась. У Гамлета был буквально столбняк: у каждого столба останавливался и читал объявления. Об этом нужно рассказать Игнату. Но опять сказал другое: чай на всех завари, пожалуйста. У музыкантов это называется "петь по соседям", когда вместо нужной ноты берется соседняя.

"Дайте мне другой земной шар, который бы соответствовал моим качествам!" Это жена вернулась из булочной с таким видом. Гамлет ответил ей языком вазовой живописи (в переводе это означало вот что: "Я с тебя снимаю пальто и сапоги, я с тобой, мы на одной вазе, давай будем этим довольствоваться!"). На него вообще умиротворяюще действовал запах чая, в котором чувствовалось что-то разговорное, атмосфера общения,

– У вас волосы словно утюгом выглажены, - сказал он дочерям - Из-за вечной рекламы шампуней волосы нынче так и бросаются в глаза.

Тут он открыл ножом маргарин и понял: пришла помощь еще и со стороны ВЕЧНОЙ КРАСОТЫ. "Улечу на планету отпуска". На самом деле в ближайшее время не предвиделось никакого отдыха, но помечтать-то можно - под покровом тайны...

– Мандарины повышенной лохматости - не покупайте больше такие! визгливо заявил сын.

Каждое его слово - толчок в сердце! Конечно, белые лохмы в самом деле торчали из очищенных фруктов, но... Жена словно заскрипела глазами, а внутри у Гамлета какая-то хвостатая тварь вышла из психологических хвощей и тяжко зашевелилась, сотрясая все. Ира, младшая дочь, быстро нажала на пульт, и из маленького телевизора полился какой-то фильм, в котором сразу играли Дуров, Козаков, Табаков и Гурченко. "Вот это останется в двадцать первом веке, - сказала жена, - а не ракеты. От России".

– Дуров так играет, словно через его лицо можно выйти в иные миры, заметил Эльбрусович, находя во взгляде жены полное понимание (и ей хочется в другие миры, очень!).
– Но сейчас я должен бежать в дворянское собрание.

– Ты - в дворянское собрание?
– удивился Игнат.
– Но ведь это мой дед - твой отец - гордился, что он образованнее жены, у которой три класса... У него было четыре?

– Не приставай, да!
– отвечал Гамлет с нарочитым горским акцентом

– Ты в самом деле идешь в дворянское собрание?
– спросила жена.

– Слушай, женщина, чем я тебе не князь!
– сказал он, пуча очи.

– Но... сам мне рассказывал, что дед твой пас скот, когда их сослали с Кавказа.

– С клиентом я встречаюсь, неужели непонятно! Он хочет, чтобы я съездил в Саратов... Там, в детстве еще, его отец приводил часто к одному особняку, в советское время, и говорил: "Запомни: это мое самое любимое место". Теперь мой клиент подозревает, что родовой был особнячок-то... графский.

Год назад Эльбрусович дал объявление: "Помогу написать историю вашего рода, фирмы, коллекции, туристических походов и т.д." С тех пор он с утра до вечера бегает по городу и, как положено, в поте лица своего зарабатывает на прокорм семьи.

Зазвонил телефон. "Нет, это не аварийка, - ответила жена.
– Я с ума сойду скоро; каждый день спрашивают аварийку".

Снова зазвонил телефон. Лицо жены поразило Гамлета американской улыбкой, не гармонировавшей с морщинами, приобретенными за годы советской жизни. "Казбекович, тебя!" - сказала она. "А кто?" - удивился он.

– Голос жизни.

– Твой голос, Вита, - он погладил догиню, на самом деле не на шутку испугавшись; неужели жена в самом деле сошла с ума от черной жизни (как сошла ее подруга Любочка)? Или... она стала так образно выражаться? Каждый звонок, конечно, есть голос жизни. И вдруг его осенило: Казбековичем жена называет его, когда звонят женщины, а его две однокурсницы работают в газете "Голос жизни".

– О, это Елизавета с ее невидимым венком на голове?
– Эльбрусович медленно выбирался из кресла - после болезни все трудно; ручка кресла - не ручка, а словно гора, которую надо преодолеть.

– С венком чего?
– ревниво спросила жена.

– С венком цветов... душистого горошка. Да! Я слушаю, Елизавета. Выборы на носу - кто же этого не знает, и стала доверенным лицом Степняка поздравляю, подзаработаешь! Ну, куда я - со своими обносками мыслей в вашу известную газету?

Ольгуша толкала его в бок: проси аванс - Игнату нужно одежду покупать!

– Если сегодня вы дадите мне аванс, тогда я... Обещаете? Хорошо. Ну, не зови меня Гамлетом, я ведь окрестился - Гурий. А никто не может привыкнуть. Можно просто Эльбрусовичем.

Жена забрасывала внутрь себя таблетку кетерола. От волнения у нее начинает влом болеть голова. А сын разлегся уже на диване - его любимая поза. Да и не поза уже, а позиция. Тело Игната разрасталось в квартире, а ведь казалось, только вчера подбежал (ниже стола): "Папа, папа, а что такое Декарт?" - "Не что, а кто..." Ничего не ценит, столько в него вложено! Стоп, стоп... Самое важное в жизни не ценится - Бога распяли, а нам-то чего ждать? Целуя жену перед уходом, он так сильно стукнулся очками об ее очки, что искры полетели.

– Ольгуша, прости, - он боялся, что глаза у нее на затылке бантиком завязались.
– Ну, с Богом оставайтесь!

– До вечера. С Богом!

Он пошел, процеживая мир сквозь сети нейронов и улавливая крупицы красоты. Розовые кисели пара от теплоцентрали, колыхаясь, шествовали под выбитыми в синеве ветками. Но вдруг посреди рассвета появился бомжевидный Игнат. Что за странность такая: посреди рассвета - Игнат, а посреди Игната рассвета ни разу не увидел... "Давайте выпьем за то, чтобы как можно меньше было бомжей среди людей, животных и растений", - мысленно провозгласил он тост. Стало полегче. И шрамы на Игнате - все развеялось, прошло. Старушка на перекрестке обличающе бормотала:

– Машины, гады, летят, как настеганые.

А он любил уральских старух! Поэтому, когда в автобусе их стал оскорблять пьяный мужик ("Все-все, снимайте трусы, я буду вас сейчас иметь!"), Гамлет почувствовал, что какие-то огненные прутья заходили внутри. "Животное, прекрати!" Мужик стал пробиваться ближе - они словно плыли навстречу друг другу в густой жидкости. И тут автобус лазгнул, распахнул двери. Эльбрусович схватил мужика за волосы и выбросил вон. Но в это время сзади нажали, и он сам тоже выпал, вытянутой рукой влетев мужику в рот. А тот с готовностью укусил! Эльбрусович успел вырвать руку и запрыгнуть обратно в салон. Палец пульсировал. Мысль о СПИДе появилась сразу: вдруг мужик болен? Чтоб он так жил, как пульсирует укушенный палец, пожелал мужику Гамлет. Он почувствовал такое огромное одиночество, словно для него не хватало всей души, словно вот-вот через край перельется. По счастью, тут подъехали к его остановке. Он бегом добежал до редакции и сразу кинулся в туалет: мыть руку. Мыл-мыл, СПИД не СПИД?..