Голос
Шрифт:
Вот растяпа!
– Наверняка о том, кто из вас пойдет к доске, – продолжала «англичанка», сверля его взглядом. – И расскажет… и о чем же он нам расскажет, что было задано на сегодня? Петров!
Последнее слово прозвучало как приказ.
Егор засопел, почесал кончик носа и хмуро ответил:
– My room [1] .
– Вери гуд, – судя по тону Лидии Николаевны, он не ошибся, и даже произнес название темы не особенно ужасно.
Затем она выдала свою обычную фразу, обозначавшую «добро пожаловать к доске, мы тебя слушаем».
1
Моя комната (англ.)
Егор поднялся с тяжелым вздохом, прихватил со стола дневник.
Как всегда в такие моменты, мысли смерзлись в тяжелый комок, утыканный ледяными иглами – в каком направлении не подумаешь, все ничего умного не получается, только отдается в голове тупая боль.
Егор, честно говоря, мало чего боялся.
Он и с Кабаном дрался два раза, хоть и получал по физиономии, приходил домой с разбитым носом, но не дрожал перед второгодником. Не страшился той огромной свирепой псины со второго этажа, от которой с визгом разбегались девчонки из их двора, и даже пацаны шарахались.
Мог забраться в темный подвал или в одиночку пойти в лес, подняться на крышу любого дома и встать на самом краю, взять в руки паука или змею, как того же ужа прошлым летом…
Но таких моментов, когда ты стоишь один перед доской, и понимаешь, что мало чего знаешь, и что язык окостенел до полной неподвижности, Егор опасался и не любил.
– Ну, Петров, чего же ты ждешь? – напомнила о себе «англичанка»: сидит вполоборота, чтобы и класс из виду не упускать, и вызванного к доске мальчишку. – Слушаем.
«Эх, если бы сейчас опять прозвучал тот Голос, и она замерла!» – подумал Егор.
Но нет, придется отдуваться самому.
– I have room, – начал он безнадежно. – Room not big… [2]
– …is not big… – подсказала Лидия Николаевна.
– Is not big, – повторил Егор, пытаясь выудить из памяти хоть что-нибудь.
Проблема еще и в том, что никакой своей комнаты у него нет, и не было никогда. Живут они не в такой уж большой квартире вчетвером, и он спит на диване в той же комнате, что и бабушка.
2
У меня есть комната. Комната не большая (ломан. англ.)
Так что приходится еще и сочинять на ходу.
С грехом пополам вспомнил английское слово «стол», затем «кресло», но произнес его так, что Лидия Николаевна головой покачала, а подлиза Смирнова угодливо захихикала.
– Ладно, Петров, – сказала учительница, дав ему пострадать еще несколько минут. – Тройка. Отправляйся за парту…
Егор вздохнул с облегчением, да так, что едва не сдул свой дневник со стола «англичанки».
Вернулся на место, и урок покатился дальше – вызвали еще кого-то, затем объявили новую тему. На английском они с Диманом больше заговорить не рискнули, а к перемене то, что произошло перед самым звонком, как-то забылось, появились новые темы и мысли.
Физкультура, русский и математика, очередные параграфы и задачи в дневнике.
Про то, что случилось утром, Егор вспомнил, только выйдя из школы, когда глотнул свежего морозного воздуха. Вот только в этот момент, под нежным зимним солнцем, что купалось в яркой лазури, не захотелось верить, что нечто настолько странное и вправду произошло.
Померещилось, бывает, и люди порой замирают ни с того ни с сего…
– Айда на горку? – спросил нетерпеливо сопевший Диман.
– Айда, – согласился Егор.
Мама сегодня вернется к пяти, а бабушка не станет расспрашивать, где он болтался после школы, а если уж совсем забеспокоится, то позвонит на мобилу, ну а там уж он найдет, что сказать.
Так что айда гулять!
Глава 2
Домой Егор притащился к четырем, весь в снегу, усталый, запыхавшийся, голодный, со свежей ссадиной на скуле и ушибом на попе, но зато довольный как слон. Поднялся на третий этаж, волоча за собой рюкзак, и вставил ключ в замочную скважину.
– Ты где был? – спросила вышедшая в прихожую бабушка. – Ох ты, ай-ай!
Про свой вопрос она тут же забыла, принялась суетиться вокруг Егора, стаскивать с него куртку, отряхивать снег с шапки и причитать насчет того, что он опять промочил все учебники.
Ну, даже если и промочил, то совсем чуть-чуть, до завтра высохнут.
К тому моменту, когда вернулась с работы мама, он был сыт, обогрет и переодет, сидел за столом и решал задачки по математике на понедельник, корябал цифры в черновой тетрадке.
С какой стороны ни посмотри – образцовый школьник.
Завтра суббота, по случаю праздника выходной, и хочется покончить с домашкой сегодня…
– Привет, Егорка, – сказала мама, заглянув в комнату. – Как у тебя дела?
Только она называла его так.
– Хорошо, – ответил он, улыбаясь.
И в этот момент вновь зазвучало то же пение, что и утром…
Пронзительный, наполненный тоской до краев голос обрушился на окна точно порыв урагана. Егор едва не вскрикнул, а мама как стояла, опершись рукой на притолоку, так и застыла – побледневшая, с остановившимися, какими-то мертвыми глазами.
– Маам? – позвал он.
Она не отозвалась, даже вроде бы не услышала.
Песня, напоминавшая плач, заполняла квартиру, от ее звуков самому хотелось заплакать… или нет, выбежать из квартиры, и помчаться со всех ног, неважно куда, лишь бы добраться до места, где не слышно этого звука.
– Маам! – позвал Егор громче.
Мама вновь не отозвалась, даже не дрогнула.
Он зажал уши, но это не помогло – Голос не стал тише, он лишь изменился, зазвучал отчетливее, словно доносился не снаружи, а откуда-то изнутри головы или тела.