Голоса над рекой
Шрифт:
Ведь здесь же собрались все лучшие люди! А ваш папа! Сколько он дал мне! Вы не представляете! Он не раз говорил: "Слушай, Иона, не будь барышней: ставь всегда вопрос - ПОЧЕМУ? Наша главная беда в том, что мы все этот простой вопрос не ставим". Так теперь я всегда этот вопрос ставлю, но, понимаете, не всегда могу на него ответить, но я заметил, что если я его все же поставил, мне как бы что-то понятней делается, ир фэрштэйт дос? Просто интересно!
Знаете, у Тамары Целукидзе есть два гения, которых она лично сделала Мирочка и Алексей Линкевичи, муж и жена.
АНДЕРСА. Представляете? Для зэ-ка. Событие. Большой праздник. Мирочка там играет мальчика с фонариком. Он говорит: "Сегодня я видел слезы на глазах императора, а слезы - это лучшая награда для певца". Ну так Мирочка получила тогда столько слез, столько слез... мы, знаете, все плакали... И... как бы сказать, ну, и ИМПЕРАТОР наш... Он в первом ряду сидел, и он постоянно применял носовой платок... Тоже...
Да, так вот за Гавронского. Он вначале был на ЦОЛПе*, а сейчас у нас. Величина.
Талант. Он вам и режиссер, и писатель, и, понимаете ли, философ... Дружил с Эренбургом, с Асей... с Айсей... ну, с этой... с Дункан, с Луначарским. Остряк!
Ох остряк! И спиртик любит. Лю-убит! Он еще не так стар, но принял в лагере облик ДЕДА. Это облегчает жизнь, очень облегчает... Дед, знаете ли... Привыкли - уважают и не трогают. Остроумнейший человек. Мирочка почти каждый день ухитряется его послушать, но в субботу - баня, не приходит. Так Александр Осипович написал такие вирши:
Я проклинаю эту баню,
И день субботний, и санчасть,
Все, что легло меж нами гранью
И воду льет на нашу, страсть!
Я вообще-то сам очень вирши люблю, стихи разные. Много в лагере на память выучил, наизусть. Ваш папа тоже много мне стихов наизусть рассказал - в лазарете, когда от пеллагры поправлялся. Я запомнил одно, редкое, знаете, стихотворение, послушайте:
Захотелось солнечной
Наконец-то встречи...
Минутку! Так.
Захотелось солнечной
Наконец-то встречи,
Редкостной, до полночи,
Долгой, долгой речи,
Захотелось... захотелось... захотелось...
Стоп! Не помню! Забыл, подумать! "Захотелось..." Их виль, я хочу... нет, не помню... Иона забыл! Ай-яй-яй! Но - факт...
Знаете, там какой-то ПОНЕДЕЛЬНИК есть, какой-то очень хороший, особенный... не помню... Вы знаете? Нет? Спросите папу!
У нас тут раввин сидел, - без перехода продолжал Иона, - "так Мирочка захотела с ним поговорить, потому что у нее дед тоже раввин был, духовный раввин Белостока.
Я говорю: "Простите, ребе, тут одна дама хочет с вами немного познакомиться и пару слов поговорить". Так он до того разозлился, ужас. Говорит: "У меня дома своя дама есть". Все, знаете ли, долго смеялись, но его вскоре расстреляли.
Почему? Ну-у... как бы сказать... нам об этом не докладывают...
А папа рассказывал вам о своей встрече с Ронисом, из-за которого его арестовали?
Да, было... Было на одном этапе, давно, почти в самом начале...
Была
Спит себе. Пригнали новый этап. Ваш папа схватил нож, знаете, обыкновенный столовый нож и бросился на Рониса. Да-да, ваш папа бросился с ножом... немножко смешно... собрался зарезать... Ронис открыл глаза, испугался до смерти, а папа говорит: "Это ты погубил мою семью, моих деток? Ты! Ты! Что ты со мной сделал?
За что? Как ты мог?" И, понимаете, ножом над ним! А Ронис говорит: "Ты не знаешь, что они со мной делали!" И заплакал. У папы нож из рук выпал, он ушел от Рониса и, представьте, уснул. Утром проснулся - Рониса нет, этап угнали, а на папе дорогая шуба на меху и богатая меховая шапка Ронис свое все оставил, а сам в папином ушел - в телогрейке и треушке... Но у папы все тут же забрали, и он все потом удивлялся, как же Ронис в такой роскоши столько этапов прошел, но - факт...
А Галина Серебрякова, писательница? Знаменитость. Наши дамы по 58-й буквально кинулись к ней, были счастливы, что она к нам прибыла, но, представляете, разочаровались... Что уж там вышло, не знаю, но... не тот алмаз... плохо о ней говорили... Бывает... А знаете, психбольницы от нас совсем близко, так там..."
Отец был рад, что она теперь ПОФОРСИТ в институте! Он говорил не "сапожки", а "сапожки'"...
А у нее все вертелось и вертелось в голове: "Захотелось солнечной, наконец-то, встречи"... И очень хотелось спросить папу, что это за стихи, чьи они, что там за понедельник такой, но почему-то было страшно спрашивать, так и не спросила, и никогда потом не спрашивала.
А спустя 27 лет, на следующий год после папиной смерти, моя младшая дочь поехала на его могилу, в Донской крематорий, к его нише, где на табличке были слова: "Он был мудрый и добрый".
В ее дневнике есть такая запись, сделанная в то время, в Москве: "Сегодня Юлька дала мне папку с некоторыми бумагами деда: "Поройся, если хочешь".
Я, конечно, очень хотела. В папке были и три мамины научные статьи - в журналах "Клиническая медицина" и "Гематология". Там же я нашла маленький листочек, написанный рукой деда. Красными чернилами. Это было какое-то стихотворение, но без названия и без автора, вообще какой-то обрывок. Дед писал здесь очень неразборчиво, хотя у него всегда был очень хороший почерк, но я разобрала, но мно-гого как-то не поняла по смыслу и спросила Юльку. Она взяла листочек, прочла, пожала плечами и заплакала...
Захотелось солнечной,
наконец-то,
встречи,
редкостной, до полночи,
долгой-долгой речи.
Захотелось цельности мнений
неподдельных.
Днем высокой ценности
стал бы понедельник.
О чем дед думал, когда писал эти строки? Кто написал их? Может, мама знает.
Юлька не знает, мы с ней сидели и плакали"...
На вокзале, пока не подошел поезд, она разулась и отец грел руками ее заколевшие в САПОЖКАХ ноги, - морозы не падали.