Голоса выжженных земель
Шрифт:
«Достав пистолет, стреляй» – очень простой и мудрый принцип. Враги не ждали, что загнанная жертва способна дать отпор, они, наверное, даже не успели испугаться. А Ник не дал сомнениям ни единого шанса. Выстрелы оглушили – так и должно быть в ограниченном пространстве, выстрелы опьянили – адреналин дурманил кровь. Те, кто стоял перед ним, рухнули – один на колени, другого сбило с ног и опрокинуло на землю.
Огромным усилием воли юноша убрал палец со спускового крючка. Он не собирался прекращать стрельбу, но требовались секунды и мгновения, чтобы развернуться и прицелиться в третьего нападавшего. Казалось, будто пистолет ведет Ника, чертит
– А кровь такого же цвета, как и у людей… – в своем голосе Ник услышал укор и легкое удивление. Он глубоко и искренне ненавидел эту братию – не конкретных особей, а всех шакалящих выродков, – но серьезным кровопусканием раньше не занимался. Повода не было, да и возможности.
Эхо выстрелов стихло, стали слышны хрипы и стоны раненых охотников до чужих жизней и имущества. Неурожайный у них случился набег…
Ник подошел к стоящему на коленях, поднес к лицу факел. Безбородая морда, бледная кожа, нет, не тянул он на того «джигита», что говорил про сестру. Брезгливо морщась, Никита обыскал не способного к сопротивлению врага, на поясе обнаружил длинный нож, в кармане брюк – кастет. Откинул бесполезные находки подальше, а всхлипывающего, что-то лопочущего придурка ткнул кулаком в грудь. Не сильно, но достаточно, чтобы тот потерял хлипкое равновесие и с громким криком боли завалился на спину.
Остался последний бандит, слабо подергивающий в неровном свете факела.
– Так, что с сестрой? Я слушаю, Дага, – Ник склонился над умирающим. Тот не отвечал, только булькал кровью на губах. Как невежливо…
– Скольких людей ты, гнида неумытая, загубил? Признайся перед смертью, излей свою вонючую душонку, не стесняйся. Молчишь? А я вот ни одного, представляешь? Гопоту за людей, конечно, не считаю, вы – мутанты. Не понимаю, почему на блокпостах мутантов с поверхности отстреливают, а вас, местных упырей, не трогают? Может, брезгуют, как думаешь? Да перестань ты булькать, когда с тобой приличный человек разговаривает! «Сестренка» науськала тебя пощипать перышки богатому лоху, да? Но ничего, сегодня богатый лох сделал подземный мир немного чище. Дага, ты рад, что приобщился к этому радостному событию?
Адреналиновый угар подошел к концу, выдохся, оставив вместо себя опустошение и усталость. Никита обессиленно опустился на землю рядом с главарем гоп-компании. Бывшим главарем бывшей гоп-компании.
– Хреновый из тебя собеседник, гражданин убийца и душегуб. Ни красноречивых признаний, ни покаянных излияний. Скучно. Скажи-ка лучше, чего с сеструхой твоей названой будем делать? Преступление не должно остаться без наказания.
Этот день слишком сильно измотал его, он потерял концентрацию, расслабился, самонадеянно решил, что все плохое уже случилось. И оказался не готов к новой атаке.
Врач Галина Николаевна качала головой и цокала языком – не поймешь, сочувственно или осуждающе.
– Тетя Галя, насколько все серьезно? – Ник стоически терпел, пока ему обрабатывали рану на боку.
– Рана – херня! –
За крепким словцом в карман врачиха не лезла. Это был третий, но не последний ее грех. Одним словом, колоритная дама, но Нику она нравилась – хорошая тетка, хоть и со всевозможными прибабахами.
– А что делать, чтобы не…
– Антибиотики жрать, что еще делать. При их отсутствии надеяться на удачу. Можно еще молиться или грибные отвары внутрь принимать. В качестве наружного – слюна волколака. Также народная медицина рекомендует спиртяжку и самогон – в качестве средства от всех напастей. Вариантов куча.
– И поможет? Слюна, отвар, спиртяжка?
– Не-а. Зато при смерти будешь ощущать удовлетворение, что сделал все возможное. При правильной дозировке спирта, вообще ничего ощущать не будешь – сдохнешь и даже не заметишь. Рекомендую как доктор!
Ник невесело улыбнулся. Вот он бизнес по-русски: заработал пачку таблеток и залетел на их курс во время выполнения заказа, оплаченного этими таблетками. Зашибись потрудились!
– Не дергайся, заканчиваю уже со швами. От сепсиса коньки откидывает только каждый четвертый, зато каждый первый и второй бегают потом бодрячками.
– Не понял, а каждый третий куда девался?
– Третьи бегают уже не так бойко, им заражение через ампутацию останавливают. Но это случай не твой – туловище-то не ампутируешь!
Врачиха заржала собственной шутке, толстые мясистые губы мелко затряслись и не удержали торчавшую изо рта сигарету. Та спикировала на пол, оставляя за собой дурно пахнущий шлейф дыма. Произошедшая неловкость нисколько не смутила тетю Галю, она привычным движением затоптала окурок и вытащила из кармана халата (когда-то белого, а нынче грязно-серого) новую самокрутку.
– К тебе все Куйло ломится, – доктор Галина по-всякому называла начальника станции, носившего редкую фамилию Буйно, но оригинального паспортного варианта Ник из ее уст не слышал ни разу. – Долатаю тебя и сразу передам высокому руководству, так что мозгуй пока, чего о ранении брехать будешь.
Брехать Никита не собирался. Недосказать правды – не значит обмануть. Он уже прикидывал в голове, о чем стоит рассказывать начстанции, а о чем лучше умолчать.
– После вашей экзекуции сам пойду сдаваться, мне скрывать нечего.
– Нечего так нечего.
Лечебные мучения продлились еще минут десять, после чего тетя Галя, наложив на свежие швы повязку, со словами «будешь показываться каждый день» отпустила Ника на допрос.
Начальник станции – высшее должностное лицо на Донской, чья власть ограничивалась лишь коллегиальным, избираемым раз в два года Советом из пяти самых достойных граждан Старокачаловско-Донского Конгломерата (тяжеловесное официальное название государства так и не прижилось в народе и упоминалось исключительно в немногочисленной официальной документации) – встретил юного визитера хмурым, напряженным взглядом. Поднялся из-за стола навстречу Нику, но руки для приветствия не протянул, только кивнул неопределенно: