Голоса
Шрифт:
А. М. МОГИЛЁВ. Признаться, я именно её имел в виду.
АКУЛИНА КОШКИНА. Ага, хорошо. Всё ясно. Я просто чтобы уточнить.
ИВАН СУХАРЕВ. У нас нет крестьянства!
А. М. МОГИЛЁВ. Правда. Но кто же мешал вам взять Григория Ефимовича? Взяли бы – вот и было бы вам крестьянство.
ИВАН СУХАРЕВ. Нет уж, благодарю.
А. М. МОГИЛЁВ …Поэтому и в социальном, и в политическом аспекте у нас – хорошая выборка. Представить эту мозаичную
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Всё сводится в итоге к чистой репрезентации? Но здесь нет исследования? Мы, получается, просто коллективно пишем научно-популярный учебник, каждый – свою главу?
БОРИС ГЕРШ. И это было бы обидно…
ЭДУАРД ГАГАРИН. А, главное, скучно! Где веселье, блеск жизни, нерв переживания личной истории?
БОРИС ГЕРШ. Сейчас, выходит, мы договоримся о целях и разойдёмся писать рефераты.
МАРК КОШТ. Ребятки, в чём проблема? Вам больше нравится чистить плац от снега картонкой? Андрей Михалыч, не слушайте их, заелись детки.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Марк!
МАРК КОШТ. О, как глазки-то загорелись! А в Израиле девушки тоже служат, кстати.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Мужлан и хам.
МАРК КОШТ. Беру пример с Алексан-Иваныча. Виноват,
матушка!
ИВАН СУХАРЕВ. Мы не против, просто…
А. М. МОГИЛЁВ. Пожалуйста, не спешите! Я не предрешаю отказа от исследования – я был бы исключительно рад рассмотреть все мелкие частные гипотезы, которые родятся в процессе работы! Говорю «частные», потому что тема, как вы можете догадаться, основательно изучена, в ней почти не осталось белых пятен.
ИВАН СУХАРЕВ. Понимаете, Андрей Михайлович, вы не предрешаете «отказа», но сами говорите, что эти белые пятна будут такими крошечными пятнышками – и, в общем… в общем, я могу понять, почему Борису обидно.
А. М. МОГИЛЁВ. Но что я могу с этим сделать?
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Вообще, это неуместная претензия к Андрею Михайловичу. Вы сами на всё согласились! Чем же вы раньше думали?
ЭДУАРД ГАГАРИН. Никто не высказывает претензии. Но я вообще-то предполагал драматургию, театр, динамику, игру, столкновение характеров.
А. М. МОГИЛЁВ. Ваша воля выбирать методы!
ЭДУАРД ГАГАРИН. Я уже сказал: драматизация событий.
А. М. МОГИЛЁВ. Вот, наконец-то. Надо бы записать…
МАРТА КАМЫШОВА. Давайте я буду записывать, Андрей Михайлович! Всё равно сижу без дела. (Пишет на доске слово «театр».)
БОРИС ГЕРШ. Реальных или альтернативных?
ЭДУАРД ГАГАРИН. Как угодно! Тех и других.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. И, говоря «альтернативных», мы немедленно встаём на почву бездоказательных спекуляций и вульгарного дилетантизма.
А. М. МОГИЛЁВ. Методика «мозгового штурма» в одном из описаний предполагает, честно говоря, такую должность, как антикритик. Позвольте мне побыть антикритиком и заметить, что на этом этапе мы будем фиксировать все предложения, ничего не отбрасывая.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР (пожимая плечами). Пожалуйста, если это соответствует методике.
МАРК КОШТ. Ребята, не дурите: работа с источниками и доклады по ним, каждый по своему персонажу. По-кондовому, по-советски. После доклада можно пообсуждать.
Марта пишет на доске «доклады» и «обсуждения».
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Аналитические доказательные статьи.
ИВАН СУХАРЕВ. Присоединяюсь. Статьи, которые бы пробовали разработать «белые пятна», посмотреть на события и процессы под новым углом, ставили бы вопросы, пытались бы дать на них ответы.
Марта пишет на доске «анал. статьи».
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Нет, Марта, не надо сокращать «аналитические» до четырёх букв!
Марта, покрасневшая, стирает сокращение под общий смех.
АЛЕКСЕЙ ОРЕШКИН. Ах, какие вы все испорченные…
Новый взрыв смеха.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Да, да, Лёша, извини. Почему только аналитические? Стихи, художественная проза? Мартуша, «стихи и проза», если можно!
Марта записывает на доске «стихи, проза».
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Ну всё, мы, похоже, окончательно решили превратить работу лаборатории в капустник и цирк…
А. М. МОГИЛЁВ. Снова напоминаю про то, что методика «мозгового штурма» не предусматривает критики на этапе сбора идей.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Но на каком-то этапе методика всё-таки её предусматривает?
А. М. МОГИЛЁВ. Сразу после.
ИВАН СУХАРЕВ. Вообще, «театр», который предлагает Тэд, не несёт ценности сам по себе, но предполагает неожиданные сочетания красок, новую оптику, эмоциональную линзу для рассмотрения фактов, поэтому не стоит его отвергать.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Можно мне? Товарищеский суд.
А. М. МОГИЛЕВ. Извините?
БОРИС ГЕРШ. Суд истории, так сказать? Как в фильме про меня, то есть про Василия Витальевича?
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР (оживившись). Да, да, прекрасная идея! Судебное разбирательство. Установление юридической квалификации и степени ответственности за произошедшие события каждого из участников.
АЛЕКСЕЙ ОРЕШКИН. Простите, есть ли у нас право судить?