Голоса
Шрифт:
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. В данном случае я, хоть и отношусь скептически к большинству методов, считаю вопрос Алексея нерелевантным.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Лёша, милый, если у нас нет права судить, то вообще ни у кого нет права, например, устраивать маскарад, или выступать на сцене, или петь в опере, или играть в шахматы…
МАРК КОШТ. …Или писать книги, или снимать фильмы.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Именно! А люди делают все эти вещи.
АЛЕКСЕЙ ОРЕШКИН. Это не совсем одно и то же…
ЭДУАРД
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. А это тут при чём?
ЭДУАРД ГАГАРИН. Because it’s fun, Bertie.13
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Тэд, рабочий язык группы – русский, я буду на этом настаивать, не делая никаких исключений. И, если ты заметил, меня никто не называет «Бертой».
ЭДУАРД ГАГАРИН (невозмутимо). Как же, я называю.
МАРТА КАМЫШОВА. Алексей прав. Это не совсем одно и то же. Разве у нас есть моральное право?
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Это чисто умозрительное рассмотрение, а не моральное! Именно здесь и будет содержаться небольшой элемент научной новизны, поскольку в остальных методах такого элемента не просматривается.
БОРИС ГЕРШ. Абсолютно точно, согласен – но мы должны быть готовы к ответной реакции. Если мы будем судить их, нашу работу тоже будут оценивать более строго.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Бездоказательный восточный мистицизм.
БОРИС ГЕРШ. «Да, скифы мы, да, азиаты мы»!
ИВАН СУХАРЕВ (вполголоса). О, вы-то особенно…
МАРТА КАМЫШОВА. Андрей Михайлович, мне записывать «суд»?
Могилёв кивает. Марта пишет «суд» на доске.
А. М. МОГИЛЁВ. У нас всех разные взгляды, разные ощущения, разное понимание того, что важно. Именно поэтому мы обречены на некоторую мозаичность результата, и именно поэтому я предложил бы сейчас принять все без исключения названные методы, правда, не как догму и непременную обязанность, а как ориентир. Я не буду настаивать, просто это то, что говорит здравый смысл.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Андрей Михайлович, вы позволите? Я вижу тут определённую логику. (Подходит к доске, берёт у Марты мел и нумерует отдельные элементы списка арабскими цифрами.) Каждый персонаж разбирается по очереди. Вначале мы слушаем доклад и обсуждаем. (Ставит «1» рядом с «доклады и обсуждения».) Если в ходе обсуждения рождаются гипотезы, мы углубляемся в эти гипотезы и, может быть, назначаем ответственных за их разработку. (Дописывает на доске слово «гипотезы».) После мы сосредотачиваемся на каких-то важных событиях и воспроизводим их в виде сценок. (Ставит «2» рядом с «театр».) Дальше читаются все тексты, относящиеся к персонажу, если они были написаны. (Ставит «3» рядом с пунктами «статьи» и «стихи, проза».) Наконец, если остались ещё вопросы и нужно прояснить гипотезы, мы проводим суд. (Пишет «суд» под номером «4».) Всё это фиксируем, ход обсуждения – тоже.
А. М. МОГИЛЁВ. Ада, вы умница! Я сам хотел предложить нечто подобное, но вы сообразили быстрее. Давайте проголосуем за эту структуру. Кто «за»? Восемь… девять… Альфред?
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Я вынужден для того, чтобы не быть обвинённым в отсутствии групповой солидарности, согласиться с этим планом, хотя и под некоторым нажимом.
МАРК КОШТ. Хе-хе.
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. Тебе абсолютно никто не мешает голосовать «против»!
МАРК КОШТ. Ага, конечно, «против»! Фредди у нас тоже не дурак – сдавать ещё три экзамена и три зачёта.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Если я соглашаюсь, то вижу известную пользу, поэтому не надо изображать из меня штрейкбрехера, вернее, наоборот, забастовщика, в общем, того, кем я не являюсь. (Поднимает руку.)
А. М. МОГИЛЁВ, Принято единогласно, спасибо.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Время! Мы должны понять, сколько времени мы можем отвести на каждого.
МАРК КОШТ. Два дня.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Мы не успеваем изучить десять персонажей за оставшиеся три недели с небольшим. До начала мая осталось пятнадцать учебных дней.
АЛЬФРЕД ШТЕЙНБРЕННЕР. Восемнадцать, если быть точным.
МАРК КОШТ. Я имел в виду календарные дни.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА. Календарных? Я, если честно, не думала…
ЕЛИЗАВЕТА АРЕФЬЕВА. И Андрей Михайлович тоже не подписывался возиться с нами в выходные, у него могут иметься свои личные планы…
А. М. МОГИЛЁВ. Это исключительно самоотверженно с вашей стороны – жертвовать выходными, если только это общее решение, конечно. Думаю, что по выходным можно не усердствовать очень уж, работать до полудня. Нет, у меня нет личных планов! А ещё нам нужно учесть, что персонажей вообще-то одиннадцать, поэтому…
Общая растерянность, восклицания «Почему?», «Откуда одиннадцать?», «Здрасьте, пожалуйста!».
А. М. МОГИЛЁВ. Анастасия Николаевна, моя аспирантка, желает быть Её Величеством Александрой Фёдоровной. Она, можно сказать, настаивает на своём желании. Если мы ей откажем, она в свою очередь может отказаться заменять мои часы в других группах, в этом случае я не могу посвятить вам всё время, и тогда весь наш проект начинает хромать на обе ноги.
Общее несколько обескураженное молчание.
Марк Кошт вдруг начинает смеяться.
АЛЬБЕРТА ГАГАРИНА (гневно). Я не вижу здесь ничего смешного, ни грамма!
МАРК КОШТ. Нет, я просто вообразил себе Лёшу, нашего Хозяина Земли Русской и Помазанника, который сидит тут же вместе с нами и смущается от слова «анал» – извини, Лёша… Это будет та ещё парочка. А что? Учитывая, что Аликс из своего Никки, как говорят, верёвки вила, очень даже исторично…