Голосуйте за Берюрье!
Шрифт:
Ляплюм легким и незаметным жестом касается моего плеча
– Вот она, – выдыхает он.
Я вижу идущую девчонку, о которой самое малое, что можно сказать, так это немедленно следует удалить с ее пути всех сердечников. Она так прекрасна, что у вас перехватывает дыхание, разрывается аорта, спинной мозг превращается в серпантин! Ну и девушка, бог мой!
Наташа Баннэ – это ходячее великолепие Я поднимаюсь, словно загипнотизированный, и следую за ней
Она выходит на бульвар с единственным и любимым сыном Фелиции, который следует за ее ножками на каблуках-шпильках. Париж пахнет Парижем в высшей степени. Воздух пропитан нежностью, поскольку летом движение автомобилей незначительно.
Она спускается по Пор-Руаялю к бульвару Сен-Мишель, потом по бульвару Сен-Мишель к кафе «Дюпон-Латен».
Я вхожу вслед за ней в это многошумное заведение. В Латинском квартале на лето всегда остается какое-то количество студентов, с которыми можно завязать знакомство в какой-нибудь пивной. Несколько красивых негров, сопровождаемых красивыми блондинками (что вполне в порядке вещей), и несколько красивых брюнеток, сопровождаемых красивыми блондинами (что также вполне естественно), болтают на многих и разных языках. Моя Наташа усаживается в спокойном уголке за лестницей и заказывает скромную еду в полном соответствии с калорийными рекомендациями «Эля» 42 .
42
Французский популярный журнал для женщин
К счастью, я нахожу свободный столик рядом с ней. Я голоден, как людоед, но воздерживаюсь от пантагрюэлистекого заказа: это выглядело бы несерьезно. В жизни никогда не следует упускать из виду психологическую сторону дела. Неприлично заглатывать сочное мясо, когда собираешься очаровать сестричку, которая мучает свой желудок режимным грейпфрутом с ветчиной. Поэтому я, набирая очки, заказываю полужареное мясо. Она заказывает полбутылки минеральной воды, а я отваживаюсь на кружку пива. В этом есть какая-то новизна, разумность, что-то прогепатическое, если не эпатирующее.
И игра начинается. Наташа не сразу обращает на меня внимание, и напрасно. Если существуют зрелища, которые полностью оправдывают деятельность братьев Лиссак 43 , ваш покорный слуга как раз и представляет одно из них со своим обволакивающим взглядом.
Сила моего взгляда такова, мой магнетизм настолько мощен, что красавица в конце концов поворачивает свою прекрасную русую головку в мою сторону. Нет надобности всматриваться в глубину ее зрачка, чтобы понять, что мои усилия не пропадают даром. Тут же я начинаю чувствовать себя очень хорошо и понимаю, чего мне не хватало в Белькомбе. Парижа! Парижа, с его пьянящим воздухом, его красавицами, его запахом... Расслабляющий отдых в Сен-Тюрлюрю привел меня к отупению. Здесь я вновь обретаю свой тонус, свою сущность и свою стремительность. Я подобен тем японским бумажным цветам, которые, будучи поставлены в стакан с водой, мгновенно разбухают. Я был сморщен, словно печень, пораженная циррозом. Но бросьте меня в Париж – и свершается чудо.
43
Торговцы оптикой
И, поскольку сегодняшним утром в парижском воздухе ощущается что-то вроде предустановленной гармонии, появляется торговец лотерейными билетами. Тип этот похож на чесоточную крысу с перхотью на плечах. Он передвигается от столика к столику, но дела у него идут плохо. И тут он устремляется к столику Наташи и начинает ей вовсю предлагать купить счастье. Наташа отказывается. Ей хочется, чтобы этот тип оставил ее в покое. Но он продолжает настойчиво к ней цепляться. Сидящая в одиночестве красивая девушка – идеальная жертва. Он становится назойливым. Он даже доходит до того, что нагло кладет перед ее тарелкой лотерейный билет. И тут рыцарь Байяр, способный заменить сливочное масло и шпанскую мушку, встает и устремляется к докучливому приставале.
– Но ведь мадемуазель говорит вам, что ей не нужны билеты! – чеканю я впечатляющим голосом.
Он смотрит на меня, хлопает обсыпанными перхотью ресницами и ворчит:
– Ты чего сюда суешься?
Я сую ему тысячу франков и беру у него три билета.
– Проваливай!
Он сразу же отказывается от выражения недовольства и уходит, пытаясь сохранить достоинство.
– Спасибо, – говорит мне нежное дитя.
Я улыбаюсь ей, держа в руке три билета.
– Давайте поспорим, что я вытащил выигрышные номера!
– Вполне возможно!
– Именно так приходит удача, достаточно почитать «ИсиПари» 44 , чтобы в этом убедиться. Если я выиграю, разделим выигрыш пополам, согласны?
Ну и вот: это началось, ребята, как в 1914! Спустя четыре минуты мы пьем вместе кофе, а через четверть часа прогуливаемся по бульвару Сен-Мишель. Девочка эта прекрасна и чудесно пахнет. Ее теплота похожа на весеннюю теплоту. Черт возьми, я становлюсь лириком! Придется принять очистительное!
44
Рекламный парижский журнал, в котором печатаются реклама зрелищ и выигрыши национальной лотереи
Она говорит мне, что ее зовут Наташа, что меня очень удивляет. Она дочь бывшего русского дипломата, недавно умершего князя Игоря Банничкова. Живет она скудно на маленькую ренту и пишет книгу о традициях молдавско-валашского искусства в современных направлениях.
– У вас много друзей? – спрашиваю я.
– Нет.
У нее едва заметный акцент, унаследованный от папы. Это восхитительно. И я предпринимаю попытку поискать его между ее зубами, настолько он приятен. Она не противится этому. Мы фрахтуем тачку и просим отвезти нас в Булонский лес. Птички и садисты предаются любви в его зарослях. Мы находим более или менее укромный уголок (за нами наблюдают всего лишь сорок восемь любопытных, спрятавшихся в кустах) и начинаем любовное воркование высшего класса со столкновением слизистых и соло в четыре пальца на подвязках.
Я исповедую эту девицу. Есть ли у нее любовники? В этом не было бы ничего удивительного, учитывая ее возраст и физические данные. Она отвечает, что свободна сейчас, что я ее подхватил как раз после разрыва... Меня это заинтересовывает, и мое возбуждение передается также и уху.
– Как может мужчина вас покинуть? – возмущенно взрываюсь я. – Это просто немыслимо.
– Не он меня покинул, а я его!
– Это другое дело. Только не говорите мне, что он вам изменл: я не могу это ни допустить, ни потерпеть.
Она становится серьезной, ее скулы каменеют, взгляд делается неподвижным.
– Нет, это гораздо серьезней.
– Да что вы! Расскажите мне все, любовь моя!
Вместо сорока восьми нас окружают теперь сто двенадцать любопытных, словно японцы в сингальских джунглях во время последней войны. Они сдерживают дыхание, надеясь увидеть заключительную часть наших игр. Девчонка ничего не замечает.
– Я узнала, что этот человек – коммунист! – говорит она.
– Что вы говорите?
– Да, вы не ослышались, – отвечает она живо. – Коммунист.