Голова античной богини
Шрифт:
Мы только потом сообразили, что он свою куртку жакетом называет. Вот и стал он с тех пор Жекете.
Витя засмеялась.
— Ну и как? Не обижается?
— Сперва злился. А потом, видно, решил, что так даже интереснее, чем просто Федька. А вообще-то всё равно противный парень.
— А что он на плоту делает?
— Помощником моториста устроился работать. Поплыли на плот. Вон и Елена Алексеевна туда направляется.
Витя увидела, как из палатки вышла худая высокая женщина в очках и деловито направилась к ярко выкрашенному ялику, наполовину вытащенному на песок.
Витя с ней ещё вчера познакомилась. Елена Алексеевна была вторым археологом в группе, значилась заместителем папы. Андрюха и Витя поздоровались с ней, помогли столкнуть ялик в воду, и Андрей уселся на корме с одним веслом в руках. Витя умела грести, но то, что делал Андрей, ей было незнакомо — он легко ворочал веслом, не вынимая его из воды, а лодка ходко и плавно шла вперёд.
— Дай-ка я попробую, — попросила Витя.
Андрей усмехнулся, молча отдал весло. Витя попыталась повторить Андрюхины движения, но весло сейчас же выскочило из воды, лопасть плеснула на поверхности и тут же ушла вглубь, весло встало торчком, а ялик крутнулся на месте и остановился. Витя почувствовала, как заполыхали лицо, уши, шея.
— Как же так, — пробормотала она, — я же умею грести, честное слово, умею!
— Это называется не грести, а юлить, — серьёзно, без насмешки пояснил Андрюха, — ты не расстраивайся, с первого раза ни у кого не получается. Я тебя потом научу.
— У некоторых вообще не получается, — засмеялась Елена Алексеевна. — Сто раз пробовала — и ни с места. А инструктор у меня был серьёзный. — Она кивнула на Андрюху.
За кормой показалась ещё одна лодка, она резко, рывками нагоняла ялик. На вёслах сидел здоровенный высокий парень; второй, поменьше ростом, примостился на корме, клевал носом — видно, ещё не проснулся окончательно.
— А вот и наши практиканты, — сказала Елена Алексеевна, — проснулись, засони, отважные покорители малых глубин.
— Один, по-моему, ещё спит, — заметила Витя.
— Ничего! Нырнёт разочек — мигом проснётся.
Витя уже знала, что аквалангистов в группе трое: отец и два студента-практиканта: Серёжа Васильев и Олег Прянишников. Ныряли по очереди. Держа в руках всасывающий шланг насоса, осторожно обрабатывали строго размеченные участки дна. Насос выбрасывал пульпу — смесь грунта с водой — в решето с тройным дном: с крупными, средними и мелкими ячейками.
Пока один из членов экспедиции работал на дне, остальные проверяли всё, что оседало на решете.
Дно в бухте было заиленным сверху, потом шёл песок и мелкий гравий. С насосом дело шло быстрее, хотя он ухудшал и без того неважную видимость — взбаламучивал ил и песок. Зато была уверенность, что ни одна мелочь не ускользнёт от археологов.
Поэтому самая главная работа была у тех, кто оставался наверху. И только стеклянно-прозрачными утрами в полный штиль все аквалангисты внимательно оглядывали дно, намечали участки работ и пытались отыскать предметы более крупные, которые шланг насоса неспособен был всосать.
Когда ялик подошёл к плоту, насос тарахтел вовсю, а моторист — квадратный дядька с вечно сонным лицом — гордо улыбался. Елена Алексеевна сдержанно поздоровалась и ничего не сказала, зато Сергей с Олегом набросились на моториста.
— Что ж ты наделал, Семёныч, механический ты ч-ч-чертяка! — орал Серёга. — Сегодня самый денёчек поглядеть на дно своими глазами! Полный штиль, муть осела, видимость приличная, а ты взял и всё взбаламутил своей тарахтелкой!
Моторист обиделся за свой насос:
— Ты погляди, как работает! Как часики — тики-так! Два дня провозился, перебирая эту рухлядь, а они опять недовольны!
— Да пойми ты, голова садовая, только ил осел, только собрались своими глазами на дно поглядеть, а ты взял и всё испортил! Там сейчас, — он ткнул пальцем за борт плота, — руки собственной не увидишь. Не вода, а тёмная ночь.
Моторист искоса взглянул на своего помощника, незаметно показал ему кулак. Но тот ни капли не смутился. Он подошёл вихляющей, как на шарнирах, походкой к Вите, важно представился:
— Жека.
Витя переглянулась с Андрюхой и не удержалась, фыркнула.
— Это сокращённое имя от Жекете? — невинно спросила она.
— Сокращённое, — кивнул Андрюха.
А Федька-Жекете внимательно оглядел обоих, задержался на Андрюхе, и глаза его стали такими злющими, что Витя пожалела о сказанных словах.
— Доложил уж, с-сопляк, — прошипел Жекете и повернулся к Вите. — Если упасть с плота, можно запросто утонуть. Тут глубоко. Это не то, что в Неве у бережка или в Финском заливе, где курице по колено…
— А вы купались в Неве? — спросила Витя.
— И так знаю, — буркнул Жекете, он же Федька, сын Геннадия Савельича, бывшего Генки. — Так что ты, девочка, поосторожней. И вообще слишком много здесь посторонних.
— Сам-то ты! — вскипел Андрюха. — Небось в луже утонешь. А за нас не беспокойся и нос не задирай. Моторист… без году неделя.
Только Жекете открыл рот, чтобы ответить, но вмешалась Елена Алексеевна.
— Ну вот что, дружочки, чтобы я больше ваших ссор не слышала. Начнём работу. Олег, ваша очередь идти на грунт, не будем терять времени.
Олег уже приладил на спине баллоны со сжатым воздухом, весело подмигнул Вите, прополоскал маску, натянул на лицо, сунул в рот загубник и плюхнулся в воду.
Витя подошла к краю плота, попыталась разглядеть ныряльщика, но, кроме пузырьков воздуха, ничего не было видно. Она стала на самом краю плота, изо всех сил вглядывалась в эти пузырьки — и вдруг кто-то легонько подтолкнул её сзади, и она бултыхнулась в воду.