Голова королевы. Том 2
Шрифт:
Пельдрам остановился, как бы наслаждаясь страхом злодея.
Кингтон был всегда отважен и не раз имел случай доказать это, но Пельдрам был тоже не из робкого десятка, к тому же разница в годах была в его пользу.
— Переходите к делу! — потребовал Кингтон. — Чем скорее мы покончим, тем лучше.
— Вы правы! — сказал Пельдрам и одним прыжком очутился близ своей жертвы, в один миг он всадил кинжал в грудь Кингтона, который упал с громким криком.
Пельдрам, не произнеся ни слова, вытащил кинжал из груди своего противника, очистил его от крови, набросил одеяло на скончавшегося преступника и вышел из комнаты.
Он вернулся к тому месту, где оставил своего коня, вскочил на него и направился из Лондона к северу.
В тот вечер многие высокопоставленные лица получили письма, доставленные загадочным образом. Одним из первых получил такое письмо первый лорд «Звездной палаты». В нем говорилось следующее:
«Милорд, я хорошо знал, что нужно сделать, чтобы спасти честь верховного суда, поэтому не дожидался Ваших прямых указаний. Что касается меня, то я сделал все, что мог. Надеюсь, что Вы, ваше превосходительство, окажете мне свое покровительство в том случае, если меня будут преследовать. Если бы заговорщики одержали верх, Кингтон перешел бы на их сторону, в этом я убежден. Впрочем, место моего пребывания указывает Вам, какое я предприму решение, если мои услуги окажутся неоцененными. Гэнслоу-Гайд, 1586 г. Пельдрам».
Вторым лицом, к которому обратился Пельдрам, был лорд Лейстер.
«Милорд, — говорилось в его письме, — я освободил Вас от человека, который постоянно только и думал о том, как бы погубить Вас. Вам грозила бы полная гибель, если бы ему удалось добиться еще более высоких ступеней власти, чем теперь. Так примите же участие в моей судьбе и выхлопочите мне прощение. Ответ прикажите положить у белого креста в Гэнслоу-Гайде».
Третье письмо было адресовано лорду Бэрлею.
Пельдрам резко упрекал лорда в нарушении данного слова и грозил объявить всем об отношениях, если тот не помилует его, в противном случае он клялся, что будет продолжать мстить и организует воровскую шайку, которая будет грабить и разорять Лондон и его окрестности.
Четвертое письмо получил Валингэм.
«Милорд, — написал ему Пельдрам, — место, из которого я пишу Вам эти строки, уже само говорит за себя. На мой призыв за мной последуют все те, кто служит Вам теперь, и в особенности — кто имеет основание бояться Вас. Я поступил в „Звездную палату“ только для того, чтобы выследить Кингтона, но мне пришлось найти другую дорогу для мести, так как на избранном пути я не мог добиться поставленной дели. Кингтон убит, и если Вы действительно так умны, как это говорят, то Вы не только простите меня, но и назначите на место покойного; поверьте, что я могу служить Вам так же хорошо, как и он».
Это были очень смелые требования, исходящие от беглого убийцы, и все-таки они были приняты!
Валингэм сам вернул Пельдрама в Лондон и передал ему место убитого Кингтона.
Возможно, что смерть верного помощника была более на руку Валингэму, чем это можно было думать. Теперь ему уже не надо было делиться с кем бы то ни было славой и наградой.
Глава пятнадцатая
ОБВИНЕНИЕ МАРИИ СТЮАРТ
Теперь Елизавета имела случай избавиться уже на законном основании от своей соперницы и навсегда обезвредить ее.
Но всех этих улик, добытых Валингэмом при раскрытии заговора, было ему недостаточно. Он хотел иметь в руках более бесспорные улики. С этой целью он с самого начала изолировал двух человек, близко стоявших к Марии, от процесса, направленного против Бабингтона и его соучастников; эти лица должны были стать главными свидетелями обвинения, направленного против Марии Стюарт. Это были оба секретаря Марии, Кэрлей и Ноэ, которых задержали и арестовали на пути из Чартлея в Тиксаль.
Во время процесса над другими заговорщиками Валингэм приказал доставить обоих секретарей к себе на дом и там держать под строжайшим арестом. Из этого видно, какую важность придавал он этим лицам.
Только тогда, когда процесс Бабингтона был закончен и приговор суда приведен в исполнение, Валингэм снова занялся судьбой арестованных. Однажды он явился к своему шурину Бэрлею обсудить с ним дальнейшую возможность их использования в деле.
— Самым простым было бы судить и казнить их вместе со всеми другими заговорщиками, — сказал первый министр Елизаветы.
— Нет, милорд, — ответил Валингэм, — я много думал об этом. Этих секретарей нельзя назвать заговорщиками, так как в их обязанность совсем не входило доносить о том, что делала их повелительница, они были подчинены только ей и исполняли данное им приказание. Поэтому, если бы они фигурировали на процессе, ныне окончившемся, то их, наверное, оправдали бы. Мы должны использовать их другим образом.
— А именно?
— Об этом-то я и хочу поговорить с вами, — ответил Валингэм. — Для нас совершенно безразлично, умрут эти люди или останутся в живых, ведь они были безвольным орудием в чужих руках. Но мы могли бы их так запугать, что получили бы от них показания, направленные против бывшей шотландской королевы.
— В этом есть свой резон, — задумчиво сказал Бэрлей.
— Так вы все еще стараетесь вести намеченную вами линию?
— Пока я не вижу оснований отступать от нее, — ответил Валингэм, — пожалуй, больше и не представится такой счастливой возможности стряхнуть кошмар, угнетающий столько времени Англию. Когда у меня в руках будут показания Кэрлея и Ноэ, я представлю на обсуждение государственного совета предложение учинить формальный процесс против настоящей виновницы всех этих злодеяний.