Голова королевы. Том 2
Шрифт:
— Гм… гм… — пробормотал Нед. — Это — трудная штука!
— Менее трудная, чем вы полагаете, тем более что в замке запуганы многими заговорами.
В конце концов Нед предложил свое содействие и показал помещения для значительного количества людей. Мало того, обещал к известному дню собрать людей и со своей стороны.
Затем Эдуард распростился со своим новым столь неожиданным сообщником и уехал.
Несколько дней спустя, вечером, трущоба Неда необычайно оживилась. Приезжали друг за другом всадники, и все оставались на ночлег. Кроме
Около полуночи Эдуард объявил им свое намерение произвести переполох в замке, а потом рассеяться.
Все совершилось неожиданно как для охраны замка, так и для самой заключенной Марии Стюарт.
План Эдуарда был таков: часть отряда из людей, не посвященных в истинную цель нападения, была в запасе, другая часть должна была совершить нападение на замок и произвести там шум. Одна часть друзей Мак-Лина должна была стараться проникнуть в покои Марии со стороны сада, а другая, во главе с самим Эдуардом, — проникнуть в комнаты Марии через камин.
Когда Эдуард решился привести в исполнение свое отважное предприятие, была холодная, суровая ночь.
Ко всем невзгодам тюремной жизни Марии Стюарт нужно прибавить еще жестокие страдания от ревматизма, которые почти не оставляли ее ни на минуту. Тем же недугом был одержим и ее неумолимый страж, старый, ворчливый Амиас Полэт. Он не мог спать уже несколько ночей подряд и не решался выходить на воздух при такой холодной, сырой погоде. Друри исполнял за него все обязанности по охране замка, которые осложнялись тем, что старый, подозрительный Амиас беспрестанно гонял его то туда, то сюда, не давая отдыха ни на минуту. Вечером, когда боли стали нестерпимы, Полэт хотел забыться в молитве. Он уткнулся в молитвенник и действительно вскоре его стало клонить ко сну. Проспав около трех часов, он встал, поужинал с Друри, после чего они принялись играть в шахматы. Но при этом каждый час Друри должен был отрываться от игры и делать обход замка и двора, что, конечно, доставляло ему мало удовольствия.
Был третий час ночи, когда Друри возвратился из последнего обхода.
— Все в порядке? — спросил Полэт.
— Все, — ответил Друри, — стража бодрствует, и все в замке спокойно!
— А она спит?
— Нет! Она страдает от боли и просила почитать ей вслух!
На лице Амиаса промелькнуло выражение злорадства. Вероятно, он чувствовал известное удовлетворение в том, что несчастная узница испытывает такие же страдания, как и он.
— Читает, наверное, какой-нибудь папистский вздор! — проворчал он. — Следовало бы запретить ей подобные занятия!
— Недолго уж осталось, — заметил Друри, — было бы слишком жестоко.
— У вас вечная склонность к состраданию, — досадливо возразил Амиас. — Друри, когда вы наконец научитесь подчинять свои чувства долгу?
В том смысле, как вы это понимаете, никогда, — ответил Друри, — я не создан для этого!
— Плохо, очень плохо! — пробормотал Полэт, однако вернулся снова к начатой игре, и оба замолчали.
Амиас проигрывал, и, быть может, это было причиной того, что он потерял интерес к игре.
— Послушайте, Друри, — сказал он, — как бы при таком ночном бодрствовании нашей узницы опять не затеялось что-нибудь недоброе у нее?
— Едва ли, — ответил Друри, — она действительно страдает!
— Да, да! Однако я чувствую себя несколько лучше и пойду проверю.
Друри поморщился, но все же последовал за стариком, который, накинув шубу, поплелся по коридорам в комнаты Марии.
Полэт подозрительным оком осмотрел все уголки передней, а затем без доклада вошел в комнату заключенной.
Мария лежала на постели, скрестив руки на груди и уставившись в потолок. Близ нее находились ее старая нянька Кеннэди и другие женщины, занятые каким-то рукоделием, а также Кэрлей. У камина сидели Буркэн, ее духовник, Мелвил и Жэрвэ, ее врач. Священник читал книгу. При появлении Амиаса он умолк, и все присутствующие, кроме Марии, повернулись к дверям.
— Кто там? — спросила Мария слабым голосом.
— Тот, кто заботится о вас, — ответил Амиас с хриплым смехом, не считая нужным поклониться. — Здесь так уютно, что хочется присоединиться к вашему кружку.
Мария ничего не ответила, остальные также, конечно, молчали.
Очевидно раздосадованный таким нелюбезным приемом, Полэт стал оглядывать комнату, выискивая, к чему бы придраться, наконец его взор упал на огонь в камине.
— Какая жара в комнате! — воскликнул Амиас. — Какая нелепость задыхаться в такой жаре, не говоря уже о том, что может произойти пожар. Друри, позови кого- нибудь из слуг! Мы не можем допустить этого.
Друри вышел, но вскоре возвратился и доложил, что все люди, которые могли бы погасить камин, спят.
Амиас произнес какое-то проклятие, потоптался по комнате и затем ушел без поклона, без приветствия.
— Боже мой! — вздохнула королева. — Я почти засыпала, неужели этот злой человек лишит меня даже ночного покоя?
Все окружающие молчали в подавленном настроении, прислушиваясь к завывающим звукам ветра на дворе.
Но вдруг послышался глухой зловещий звук, проникший в комнату как бы через камин.
Мужчины вскочили со своих мест у камина, женщины испугались и готовы были громко крикнуть, если бы не присутствие королевы. Мария приподнялась.
Звук повторился громче, отчетливее, но менее зловеще и можно было расслышать слова:
— Погасите огонь!
Замечено, что все отважные и к тому же тайные предприятия зависят более или менее от простой случайности. В данном случае явилось такое случайное совпадение обстоятельств, что неизвестный голос требовал именно того, что и Полэт, грубо нарушивший ночной покой заключенной.
— Погасите огонь! — повторил голос еще явственнее.
— Это превосходит всякое терпение! — воскликнул Мелвил.