Голова королевы. Том 2
Шрифт:
Этот замок, под названием Ратгоф-Кастл, Кингтон избрал убежищем для Филли и охранял его надежными, преданными людьми. Переезд туда был совершен с возможной быстротой, а чтобы успокоить Филли и Тони относительно отсутствия Ламберта, их уверили, что он следует вместе со служанками и несколько отстал, так как его кони уступали в быстроте хода.
Лейстер пришел в очень хорошее настроение, когда узнал от Кингтона, что Ламберта можно не опасаться, втайне же он обдумывал, как найти для Филли такое убежище, о котором бы не подозревал даже Кингтон.
— Выписка из церковной книги находится при вас? — спросил он Кингтона, как бы между прочим.
— Это было бы неосторожно с моей стороны, милорд, — ответил Кингтон, — если бы со мной приключилось что- нибудь, документ мог бы попасть в чужие руки.
— А он у вас в сохранном месте?
— Конечно, милорд, так как я не был уверен относительно судебного преследования со стороны лорда Сэррея, то доверил выписку приятелю из Шотландии!
Лейстер едва был в состоянии скрыть свое негодование.
— Такая предосторожность была излишней, — возразил он недовольным тоном. — Что же, мы еще не скоро прибудем к месту назначения?
— Еще четыре мили. Там никто не станет искать вашу супругу.
— Но там полно разбойников?
— Милорд, разбойники нападут на Ратгоф-Кастл в том случае, если того пожелаете вы, это — мощная защита.
— Разве вы забыли, что за вами стоит человек более могущественный?
— Милорд, я счел за благоразумное скрыть ваше имя.
Лейстер одобрил поступок Кингтона, но в нем росло подозрение, что этот покорный слуга стремится совершенно завладеть Филли и занять вполне независимое положение.
— Кингтон, — сказал он после короткого молчания, — вашу предосторожность я одобряю: но она кажется мне почти недостойной. Я готов скорее открыто признаться во всем королеве, чем подвергать Филли хотя бы самой малейшей опасности.
Кингтон улыбнулся. Он отлично понял, что лорд ревнует его к Филли.
— Милорд, — возразил он, — наилучшим средством для вашего успокоения, надеюсь, послужит мое признание, что в Ратгоф-Кастле будет сохранно укрыта не только ваша супруга, но также и женщина, которая для меня дороже всего на свете. Вашей супруге, потребовавшей себе в спутницы мисс Ламберт, я обязан тем, что имею возможность в стенах Ратгоф-Кастла хранить не только ваше, но и свое сокровище.
Лицо Лейстера прояснилось, и подозрение рассеялось.
— А, вы любите дочь управляющего? — воскликнул он.
— Это меня радует вдвойне, так как мне представляется возможность утихомирить ворчливого старика, дав ему богатого зятя. Получили вы уже от мисс ее согласие?
— На это я не мог решиться, милорд. Усердие к службе вам поставило меня во враждебные отношения к старику Ламберту, а мисс Тони так нежно любит своего отца, что к его противнику не может не относиться подозрительно.
— Положитесь на меня, Филли замолвит за вас словечко! — воскликнул лорд с искренним доброжелательством.
Вот наконец сквозь темные верхушки сосен перед ними открылся крутой обрыв скалы со стенами замка на ее вершине. Почерневшие от огня стены мрачно вырисовывались на горизонте, и весь замок напоминал скорее разбойничье гнездо, нежели здание, предназначенное для пребывания молодых женщин.
Через несколько минут подъехали к подъемному мосту. Кингтон подал знак свистком, появился разбойник, вооруженный с ног до головы, петли заскрипели, и мост с грохотом опустился.
Филли испуганно посмотрела на своего супруга, очевидно, ею овладело чувство страха при виде этой тюрьмы. Тони задержала своего коня, она как будто не верила, что это место предназначено для пребывания графини. Даже сам Лейстер пришел в нерешительность, когда увидел дикого молодца, охранявшего вход в замок.
Но поворачивать обратно уже слишком поздно; нужно было, наоборот, скрыть свое подозрительное отношение к Кингтону.
Он взял под уздцы коня Филли и повел к мосту, а Кингтону пришлось втаскивать иноходца Тони почти силой. Мост с грохотом поднялся опять, подоспели неопрятные слуги, коней отвели на конюшню, а гостей Кингтон проводил в жилые комнаты замка.
Комнаты были наскоро приведены в жилое состояние и превосходили, во всяком случае, те ожидания, какие возникали, если смотреть на замок снаружи. Пребывание в таком убежище могло показаться даже несколько романтическим и привлекательным, если бы владельцем замка был не Кингтон, а кто-либо иной. Окна располагались непосредственно над пропастью; открывался широкий вид на лесистые возвышенности, глубокие расселины скал и овраги; внизу зияла глубокая пропасть, по скалам, шумя и пенясь, несся горный поток и терялся в лесной чаще; шум от верхушек темных сосен раздавался как мрачная песня.
Слуги встретили гостей с льстивым подобострастием, которое возбуждало не доверие, а лишь отвращение. На смуглом лице человека, которому Кингтон отдавал распоряжения, лежал отпечаток диких страстей. Темные и жгучие его глаза выражали отвагу и решимость, но вместе с тем и хитрость, когда он получил от Кингтона приказание исполнить все требования господина и нести ответственность за все, что будет происходить в замке.
— Сэр Джонстон, — обратился Лейстер к распорядителю, узнав от Кингтона его имя, — вашему попечению поручаются две дамы, требующие к себе почтения. Вы предоставите им полную свободу и будете ответственны за все их неудовольствия, равно как и за то, чтобы к ним никто не приближался, кроме меня и сэра Кингтона. Если я буду доволен вами, то при каждом моем посещении замка вы будете получать по пятьдесят золотых, а в тот день, когда я увезу отсюда дам, вы получите тысячу золотых и сможете обратиться ко мне с любой просьбой. В моей власти карать за измену и настигнуть изменника, где бы он ни был в Шотландии или во Франции; а за верную службу, если вы даже прежней жизнью обрекли свои головы на погибель, я могу вам добыть милостивое прощение и приличное, доходное служебное положение.
Джонстон прислушивался к этим словам, поняв, что имеет дело с более влиятельным господином, чем тот, который нанимал его. Кингтон же от досады кусал губы, он надеялся, что лорд из предосторожности сохранит свое инкогнито, но тот открыл себя, и Кингтону пришлось утратить свое значение. Джонстон действительно подвергался преследованию за преступление: во время одного грабежа он при самозащите убил мирового судью, поэтому обещание лорда произвело на него большее впечатление, чем все посулы и угрозы Кингтона.