Голова Путешественника
Шрифт:
Глава. Воспоминания Мары Торренс
– Никак не могу разобрать, какую игру они ведут, – мрачно заметил Блаунт, когда они с Найджелом присели на берегу реки неподалеку от Хинтон-Лейси. – Взять, например, молодого Ситона. Он стоит на своем и не желает менять ни слова в своих показаниях. По идее, я должен был бы его задержать. Но что это нам даст? Раскрытию преступления его арест никак не поможет. Он самым наглым образом заявил мне, что ничего не имеет против небольшой отсидки, потому
– Мы с вами, Блаунт, стареем. Мы не понимаем молодого поколения.
– Вы-то как считаете – это Лайонел Ситон спрятал Финни или кто-то другой?
– Сомневаюсь. Потому-то у Финни и начался припадок.
У него очень примитивный и очень преданный ум. Вы прекрасно управились с ним, между прочим. Но, видите ли, Роберт Ситон велел ему говорить правду, а с другой стороны, Финни слышал, как Лайонел заявил, что это он дал ему ключ и приносил еду – ваш сержант очень вовремя открыл дверь, и Финни слышал, как Лайонел об этом говорил.
– Черт бы побрал этого дурака сержанта, – буркнул суперинтендант.
– От этого в преданной голове Финни произошло столкновение, которого он не вынес. Что говорит о том, что прятал его не Лайонел.
– Тогда объясните мне, какого черта он признался?
– По-моему, чтобы защитить отца. Но самый интересный вопрос – это почему Финни позволили остаться в живых после всех этих пертурбаций?
– Сколько же времени было потеряно напрасно! Мы могли бы поднять на ноги половину оксфордширской полиции, и она неделями прочесывала бы все графство, если бы Ванесса Ситон не заметила Финни на колокольне.
– Вот в этом и заключается главный вопрос, – подхватил Найджел. – Кто-то пытается выиграть время. Убийца? Если это так, то почему бы не убить Финни и не бросить его в склепе? Результат был бы тот же самый, и не стало бы чертовски опасного свидетеля. Если это не убийца, то зачем он тянет время – тот человек, который спрятал Финни?
– А почем я знаю!
– Время раскаяния, время покаяния. Время чая. Время, старый дурень, уходить. Время настоящее и время прошедшее. Время…
– Да прекратите вы бурчать! Что это на вас нашло?
– Боже! Знаете, я, кажется, догадался, – пробормотал Найджел.
– Насчет чего?
– Насчет правильного времени, так сказать. Вы когда-нибудь слушаете программы Би-Би-Си по выходным, Блаунт?
– Опять вы за свои штучки! Нет, не слушаю.
– Ну и зря. Ставлю сто против одного, местные интеллектуалы из „Лейси-Армз“ их слушают. Порасспросите их. И если я прав, – задумчиво добавил Найджел, – в самом скором времени нам следует ждать нового урожая таинственных происшествий.
– Да? Например?
– Откуда мне знать. Исчезновения, похищения, анонимные письма… не знаю, что еще. Поживем – увидим.
– И что прикажете мне делать со всеми этими происшествиями?
– Послушайтесь меня, Блаунт, и не обращайте на них внимания. Не дайте им смутить вас или сбить с толку.
– Что-то у вас сегодня чересчур веселое настроение, и мысли у вас какие-то не-е-серьезные, Стрейнджуэйз. Продолжайте в том же духе, а я пойду позвоню в Бристоль.
Через четверть часа – Найджел еще загорал на берегу – снизу
– Отлично, толстуха! – ухмыльнулся Лайонел.
– Немножко просчиталась, – деловито ответила Ванесса, поднимаясь на ноги. – Нос пробит? Всем приготовиться к работе с помпой!
– Тебе придется приготовиться вылезать из лодки и дуть домой, дорогуша, – сказал Лайонел. – Мы с Марой хотим поговорить с твоим мистером Стрейнджуэйзом, причем без малышни. Беги домой, будь умницей.
Ванесса нехотя выбралась на берег.
– Все время, пока мы плыли по реке, они держались за руки, – с видом заправской ябеды бросила она Найджелу и побежала к дому, но тут же повернулась и крикнула: – Маменькины детки! А еще, называется, взрослые!
Найджел вытянул лодку на берег и забрался в нее, заметив при этом, что Мара сменила свою непринужденную позу на более эффектную, живописно раскинувшись на подушках.
– Где вы раздобыли такую чудесную лодку? – поинтересовался он.
– Одолжили у друзей в Шелфорде – это в трех милях отсюда. – Лайонел ткнул большим пальцем через плечо. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Не говорите глупости.
– Вы сами виноваты, что все время ассоциируетесь с полицией, – ровным, даже бесстрастным тоном проговорил Лайонел. – Невольно ищешь какой-нибудь подвох в каждом вашем слове.
– Да, я понимаю, – вздохнул Найджел.
Солнце закрылось большим облаком, и поверхность реки из серовато-голубоватой сделалась оливково-зеленой. Вода ласково плескалась о прибрежный песок. Найджелу захотелось, чтобы Мара сняла солнечные очки, за которыми прятались ее глаза, – и, словно читая его мысли, она так и сделала.
– Скажите, – обратилась она к нему, – на чьей вы стороне?
– А сколько у вас сторон?
– Я серьезно.
– И я тоже. Это ведь не просто дело „Государственный прокурор против Плаш-Мидоу и Старого Амбарчика“. Вы же понимаете, что у всех у вас совершенно разные интересы. У подозреваемых, я имею в виду.
– Например? – спросил Лайонел, не сводя с Найджела острого пронзительного взгляда и словно пытаясь замерить внутреннее напряжение собеседника.
– Ладно, возьмем Мару. Она разрывается между любовью к вашему отцу и довольно слабым чувством привязанности к своему. Теперь ее положение еще больше осложняется из-за ее чувства к вам, – увидев, на что вы способны ради отца, она увлеклась вами, я имею в виду, увлеклась по-настоящему, а не как при игре в кошки-мышки, которая затевается для пробы сил или для развлечения…