Голова
Шрифт:
— Соглашайся, мама! — попросил он вкрадчиво.
Княгиня Лили колебалась.
— Как зовут вашего обворожительного сына? — спросил доктор Мерзер.
— Вальдемар, — поспешно ответил Клаудиус.
Но мать отклонила приглашение. Она считает, что еще рано вывозить мальчика. Это было ложью; она, наоборот, считала, что ей уже поздно показываться с ним, он велик для сына. Кроме того, ее шокировала явная взаимная симпатия между мальчиком и выродком. Да, выродком! Она посмотрела на Мерзера, это слово было у нее как на губах, так и в глазах, он не мог ошибиться.
Мерзер только смущенно замигал, сохранив, однако,
— Мама! — шептал мальчик. — Ты от него не избавишься. Он все время спрашивает о тебе, он в тебя влюблен.
Мать была побеждена, она обняла сына. Быть может, он уже лгал, как его отец? Ах, он умел льстить, как никто. Мужчины казались менее гнусным племенем из-за этого будущего мужчины, который принадлежал ей одной!
Движение ревности в сторону выродка, который незаметно кивнул своему шоферу. Как прекрасная влюбленная парочка, вошли они в его автомобиль; Мерзер следом, словно скромный гость или даже просто приживальщик. Он хотел сесть впереди. Княгиня не возражала; она думала о своих долгах и удвоила сдержанность.
Но мальчик шаловливо усадил выродка рядом со своей обожаемой матерью.
Вся эта грязная игра не укрылась от Терра.
Терра тут же решил прибрать к рукам Мерзера. Только частная жизнь сильных мира делает их уязвимыми, а у доктора Мерзера была весьма не двусмысленная частная жизнь.
— Что за достойный человек ваш высокочтимый дядюшка, — говорил Терра своей жертве однажды вечером в спальном вагоне первого класса по дороге в Кнакштадт. — Он делает вид, будто находится в связи с танцовщицей Кристалли, но на самом деле, как выяснилось, он из чистого рыцарства покрывает весьма высокопоставленную особу.
— Больше он ни на что не способен, — хихикая, произнес Мерзер.
— Вот вы, господин доктор Мерзер, другое дело! Вы не только галантно жертвовали собой, чтобы уберечь красавицу Швертмейер от более тяжких заблуждений, — целые аристократические клубы живут исключительно вами! — Видя, что у Мерзера вытянулась физиономия и он хватается за уходящую из-под рук стену, Терра решил ободрить его: — Надеюсь, вы не считаете меня противником самых мужественных радостей? Только классы и народы, предназначенные властвовать, знают любовь мальчиков. — Последние слова он произнес слишком громко. Мерзер беспокойно оглядел коридор. Но час был поздний, другие промышленники уже разошлись по своим купе, Мерзер тоже собрался ретироваться, но Терра прислонился к его двери; Мерзеру пришлось опереться на дверь Терра.
— Вам это, верно, не дешево обходится, — заметил Терра.
— Говорите тише! — прошипел Мерзер. — Что вы знаете и чего хотите?
— Вот золотые слова! — Терра перевел дух, а у Мерзера дух захватило. Оба выжидали, прижавшись к дверям своих стремительно мчащихся спален. Нос у Мерзера так заострился от страха, что пенсне свалилось с него; тогда Терра заговорил.
Сперва он припомнил свой кабинет в
— Это было недальновидно, — сказал Терра. — Но порядочные люди всегда недальновидны. Как мог второй Кнак предвидеть ставшее для нас уже привычным явление в лице Кнака-внука, когда сам он простодушно поставлял пушки своему королю?
— И другим лицам тоже, — заметил Мерзер.
— Неужели и враждебным державам? Но, наверное, не лучшие, — не лучшие враждебным державам? — настаивал Терра. — А разве второй Кнак тоже совал нос в государственные дела? Видите, как далеко мы шагнули вперед.
— У нас все возрастает потребность в сбыте, и удовлетворить ее становится все труднее.
— Это именно и я хотел сказать. Покупайте! Иначе мы втравим вас в войну. Народам же виден лишь облик миролюбивого гражданина. Какой глубокий смысл в том, что наш почтенный шеф страдает диабетом! Вы сами, господин доктор Мерзер, были в детстве рахитиком, следы остались до сих пор. Вы некрасивы до уродства и всю жизнь возитесь с тяжкой, неблагодарной задачей, как бы скрыть свои природные изъяны. Что это? Вы позволяете себе обнаруживать перед посторонним ваши безобразные подергивания мускулов лица! Я давно разгадал вас, покажите же, наконец, всему миру свой отвратительно кровожадный лик! — И скрежеща зубами: — Мой сын…
— Все это из-за сына! — взвизгнул Мерзер. — Вы городите вздор из-за сына.
Терра, снова овладев собой:
— Мой сын ничего против вас не имеет. Уродство Сократа тоже привлекало юношей. Я, со своей стороны, отношусь терпимо к причудам молодого поколения.
В ответ последовал презрительный смешок Мерзера. Затем Мерзер стал распространяться о своих нравственных устоях и под конец спросил, нуждается ли Терра в деньгах.
— Мои потребности много скромнее ваших, — сказал Терра. — Ведь вы превышаете свои возможности. Вы обкрадываете резервный фонд. — Тут мерзеровский тик стал поистине ужасным. Терра молча наблюдал его без всякого отвращения, даже с жалостью. — Вам прекрасно бы жилось, не будь вы племянником фирмы, а служи в ней за семьдесят пять марок в месяц. Только бессмысленное богатство сделало вас расточителем и в результате даже вором. — Терра говорил тоном наставника.
— Это вы тоже знаете? Разве вы состоите при моем дяде? — спросил Мерзер, даже не пытаясь возражать.
— Не слишком доверяйтесь ему!
Тут племянник совсем потерял голову.
— О нем тоже есть что порассказать, вы бы немало подивились.
— Я ничему не дивлюсь. Зато вы, господин доктор, не откажете взять на себя обязанность неукоснительно сообщать мне о всех секретных мошеннических сделках нашего почтенного шефа. Его частная жизнь поневоле безупречна. Мы оба знаем, что его можно поймать только на государственной измене в области крупной промышленности.