Головоломка
Шрифт:
Водитель поднял воротник непромокаемого плаща, вышел из машины, толкнул створки ворот, захлопнувшиеся под натиском ветра, и бегом вернулся за руль. Территория комплекса казалась огромной, корпуса с выбитыми стеклами тянулись вверх и терялись в ночи.
Страх парализовал Илана. Хлоэ выглядела не лучше. Заброшенная психиатрическая клиника. Обрывки кошмара материализовывались, перемешиваясь и путаясь, и это сводило Илана с ума.
Все было зыбко и одновременно реально.
Даже если забыть о чудовищных совпадениях с дурным сном, организаторы не могли выбрать более нездорового и опасного места. Бетон,
Зажатый между полицейскими арестант не шевелился, только шумно сопел. Илан пытался вообразить, как может выглядеть этот человек. Как он смотрел на людей, которых убивал? Запечатлелся ли ужас совершенного преступления в глубине его глаз? Есть ли у безумия особое лицо?
Машина наконец остановилась перед огромным многоэтажным зданием с островерхой крышей. У входа были припаркованы четыре автомобиля. Гадес издал облегченный вздох:
– Наконец-то мы добрались.
Он велел водителю выгрузить ящики с досье кандидатов и оборудованием, и Илан сообразил, что таинственный устроитель игры не хочет открывать бардачок из-за лежавшего там револьвера.
– Счастливо доехать, – сказал Гадес, кивнув полицейским.
– Что и говорить, пора бы и нам добраться до места, – откликнулся сидевший слева офицер.
Гадес вышел и открыл заднюю дверь, Илан и Хлоэ с трудом выбрались наружу, постанывая от боли в затекших ногах. Мороз мгновенно прохватил до костей, снежная крупа безжалостно колола лицо. Илан надел капюшон, проводил взглядом спину заключенного в медленно удалявшейся машине и догнал Гадеса и Хлоэ у дверей громадного корпуса.
– Они сказали, куда едут? – спросил Илан, дуя на замерзшие пальцы.
– Да. В Отделение для тяжелых больных, где держат опасных пациентов. Оно находится в тридцати километрах отсюда, на франко-швейцарской границе, и является подразделением этого института. Здесь живут сумасшедшие, там содержат жестоких убийц. Отделение тоже скоро закроют – из-за недостатка финансирования, а не безумцев.
Они вошли в тамбур и оказались перед деревянной дверью высотой в два человеческих роста. Илан заметил на полу свежие влажные следы и немного успокоился: слава богу, они здесь не одни.
– Проблема в том, что им придется преодолеть перевал. Мне это место знакомо, и я не уверен, что в такую погоду его можно «взять», даже на шипованных шинах.
– В таком случае они вернутся к нам, верно?
– Ну, выбора у нас нет.
Илан и Хлоэ обменялись понимающим взглядом: очень может быть, что все это тоже часть игры, постановка. Полицейские наверняка вернутся, притащат с собой Шардона, и одному Богу известно, что еще случится.
Гадес между тем продолжил свой рассказ:
– Здесь когда-то располагался один из старейших психиатрических центров Франции. Комплекс построили в сердце Альп на участке в несколько десятков гектаров и лечили все виды душевных заболеваний – от самых легких до запредельно тяжелых. Если не считать Отделения для тяжелых больных, до ближайшего населенного пункта не меньше тридцати километров.
– «Сван-сонг», – задумчиво произнесла Хлоэ. – Один из первых медицинских центров, где в сороковых годах практиковали фронтальную трансорбитальную лоботомию.
– Переведи на человеческий язык, – попросил
– В мозг пациенту через глазницу втыкают хирургический инструмент, напоминающий по форме нож для колки льда [16] , и превращают человека в овощ.
– Звучит жизнеутверждающе.
– Игра развернется в самом просторном из павильонов, пациенты, которые туда попадали, проводили там остаток дней. На озере, что чуть ниже по дороге, есть остров, принадлежавший первому директору заведения. Легенда гласит, что при ветре со стороны директорского дома оттуда доносились жуткие крики – то ли людей, то ли животных, – сообщил Гадес.
16
Первые операции проводились с помощью настоящего ножа для колки льда. Впоследствии автор метода, американец Уолтер Джексон Фримен (1895–1972), разработал специальные инструменты – лейкотом, затем – орбитокласт.
– Как мило…
Илан понимал, что Хлоэ пытается держать фасон, не дать себя запугать. Психологически она давно с головой погрузилась в игру. Гадес толкнул тяжелую дверь, и створка медленно отворилась: влажная древесина набухла и терлась об пол.
– Илан Дедиссет, Хлоэ Сандерс, добро пожаловать на будущую игровую площадку.
23
В бледном свете неоновых ламп место выглядело пугающим и насквозь промерзшим. Коридоры с полами, выложенными черно-белой плиткой, расходились в разные стороны и казались бесконечными. Стенная штукатурка облупилась, на высоченных потолках проступила сырость. Лестницы вели на верхние и нижние этажи, но доступ к ним преграждали толстые зеленые решетки. Окна тоже были забраны металлическими прутьями. Хлоэ и Илан шли рядом с Гадесом, поеживаясь от холода, несмотря на пуховики.
– Сейчас я отведу вас в ваши комнаты и оставлю одних, после чего обращусь ко всем игрокам с небольшой напутственной речью, которую вы услышите через микрофоны.
– А где остальные? – поинтересовался Илан. – Участники, сопровождающие?
– Они уже расселились. Не беспокойтесь.
– А я вот беспокоюсь! Вам не кажется, что тут дико холодно?
– Я приказал установить в помещениях электрические обогреватели. У нас проблема с соляркой – грузовик, доставляющий нам топливо, не может выехать из-за погодных условий. Боюсь, придется потерпеть.
Илан посмотрел на Хлоэ: ему хотелось взять девушку за руку, почувствовать тепло ее тела, напитаться ее энергией. В прошлые разы, охотясь за сокровищами, они попадали в странные, иногда пугающие места, но заброшенная психушка была самым зловещим игровым полигоном из всех возможных.
Они еще раз повернули направо, потом налево. На стенах висели таблички, указывающие направление «Театр», «Столовая». Внутренние помещения были огромными и напоминали бесконечный лабиринт. Илан представил себе гигантский подвал, кухни, прачечные, архив, километры труб и электрических кабелей, темные секретные комнаты.