Головорез
Шрифт:
На китайском их название означало "Кулак во имя справедливости и согласия".
Лозунгом боксёров было "Свергнуть власть императора; уничтожить иностранцев".
Чужаков обвиняли в том, что они сердят духов и гневят богов. В октябре 1899 года боксёры потерпели поражение от правительственных войск. Император видел в восставших средство вышвырнуть из Китая иностранцев, и поэтому в последние дни столетия боксёры и правительство образовали союз, в котором каждый из союзников ненавидел другого.
Сжигая церкви и разрушая железные дороги, боксёры казнили миссионеров и других иностранцев. В 1900 году они начали осаду зарубежных
Одним из миссионеров, убитых во время восстания, был американец по имени Гидеон Пратт. В то время как его вместе с женой подвергли "тысяче разрезам", их церковь – баптистов Теннесси – была сожжена до основания. Среди вещей Пратта боксёры нашли записную книжку, хранящуюся вместе с предметами, оставшимися у него от военной службы. Награбленное в миссии было перевезено в Бейин для нужд императорской пропаганды. Вот таким образом "Полевые заметки" Паркера, касающиеся Жёлтого Черепа, попали в руки Главы "Фанквань Чжу".
Теперь эти «Заметки» лежали на столе в "Зале Предков" Кванов.
Зал был частью Внутреннего Святилища, окружённого фармацевтическим комплексом вблизи Воллд-Сити, в Цзюлуне. Здесь, в фарфоровых сосудах для духов, Кваны хранили бренные останки своих предков. Сосуды выстроились вдоль стены позади жертвенного алтаря, по сторонам которого висели ритуальные ножи и мечи для обезглавливания предыдущих глав рода. Украшенный цветной глиной, клуазоне, лаковой росписью и слоновой костью, алтарь был исписан китайскими символами долголетия. Здесь были Летучая мышь и Персик. Три плода. Журавль и Олень. По полу ползала черепаха – символ долголетия. На изразцах перед алтарём лежали две подушки. На одной из них на коленях стоял теперешний Глава "Фанквань Чжу". На второй, коленопреклонённый, стоял его внук, Становящийся Головорезом. Четырежды они простирались ниц из уважения к своей семье, трижды касаясь головами пола при каждом поклоне. Глава корпорации и рода, приказав принести сосуд для жертвенных возлияний, брызнул вином на алтарь вокруг нескольких голов. Поднявшись и повернувшись лицом на восток, они зашлись в горестных стенаниях, затем Глава прочёл заупокойную молитву. – Сыновья выражают своё почтение отцам, братья – вам, старшие братья, наследники – наследственной чести ваших предков. – Когда Головорез поджёг фимиам и раскроил один из черепов, Глава сжёг поминальную молитву. По одну сторону от матово отсвечивающего мозга лежал ритуальный нож. По другую – серебряные столовые палочки.
Глава ел.
Напротив алтаря, в центре комнаты стоял стол с "Путевыми заметками" Паркера.
Рядом с заметками лежали другие предметы, выложенные для осмотра: кость-оракул, предсказавшая Янь, карта Замтсарано, указывающая, где должны быть элмы, и "Журнал Паркера", похищенный из дома ДеКлерка.
– Экспедиция готова? – спросил Глава.
– Будет готова через несколько дней.
– Можно прочесть записки этой белой обезьяны?
– Это трудно. У него очень плохой почерк.
– Тогда ты знаешь, что нужно делать. Осуши источник.
– Да, Глава. Когда я вернусь.
Неожиданно, без всякой причины, старик расхохотался. Дрожащий, неуместный смешок доставил удовольствие Головорезу. Желанное освобождение
– Человек в Яме? Какой вред он нанёс?
– Мы думаем, что он послал ДеКлерку карту Гон-Эн-Джу. Судя по всему, он сын министра.
Глава нахмурился.
– Ки осквернил Внутреннее Святилище?
– Женщина, которая, как вы посчитали, была его любовницей. Вот каким образом он украл карту из Зала Предков. Она взяла её, когда вы её позвали, чтобы осеменить.
– Ки является сыном? – сказал Кван, собираясь с мыслями. – Тогда давай уделим особое внимание его допросу.
Головорез подошёл к столу с книгами Паркера. Он нажал на кнопку позади одной из ножек, отодвигая в сторону люк, закрывающий ход в полу. Зажёгши светильник, он повёл Главу вниз, в Яму.
Подземный туннель вёл к лабораториям в сорока футах под Залом Предков. Дверь в Яму находилась в футе от лестницы; она представляла собой дубовый щит, который заскрипел, когда его открывали. Глава непроизвольно хихикнул.
ПОЛНОЧНОЕ МАСЛО
четверг, 19 марта, 12:02
В подземном морге так холодно, что он боится, как бы его глаза не замёрзли, боится, как бы ему нее замёрзнуть вообще, глядя на это зверство. Перед ним лежит его мать, на носилках, закоченевшая, её тело обнажено, кожа отливает синевой, груди прозрачны. Смущённый тем, что любой, вошедший в морг, может видеть её наготу, он переносит своё внимание на то, что осталось от её головы. Мышцы лица застыли в гримасе ужаса, верхняя часть её черепа срезана, а мозг отсутствует. В черепной коробке виднеются несколько артерий и вен.
Его отец, прилетевший из Пекина, стоит рядом с ним. С лицом таким же застывшим, как у терракотовой статуи, министр с гневом смотрит на носилки, носилок двое.
– Смотри и запоминай, – говорит его отец, поворачивая назад своё чайного оттенка лицо каждый раз, когда он отворачивается.
Его брат Вэй лежит мёртвый на вторых носилках: тоже обнажённый, тоже посиневший, тоже лишённый своего мозга. Стол, на котором стоят носилки, покрыт клеенкой, которую он непроизвольно теребит беспокойной рукой. Отражение на нержавеющей стали должно было бы быть отражением мальчика, поэтому он озадачен, когда его отражение являет взрослого мужчину.
Мне, должно быть, снится, думает он с облегчением, когда слышит, как его отец говорит:
– Я знаю, кто это сделал… (смех) – …видел такие смерти в горах Тянь-Шаня во время битвы за Чинхо. (отдалённый смех, снова) Вздрогнув, он очнулся.
Какое-то мгновение Ки Фань-пей не понимал, где он находится, чувствуя приподнятость в течение нескольких секунд потому, что ночной кошмар прошёл, затем понял, что был без сознания минуту или две. Это он мог сказать по размерам лужи крови на полу.
Маленький Приют был решётчатой клетью дьявольской конструкции. Имея четыре фута в длину, три фута в ширину и два фута в высоту, он лишал человека всего, что в нём было человеческого. Как бы Ки не изгибался, он не мог выпрямить спину, что низводило его до уровня обезьяны на эволюционной лестнице. Маленький Приют, так же, как и капли на голову, действовал психологически.
Обнажённый, Ки лежал в позе, напоминающей плод в чреве матери, с руками, связанными за спиной. Рядом на угольной жаровне разогревалась небольшая чаша.