Голубая Луна - Возвращение
Шрифт:
– Вы сказали, что со мной свяжется один из ваших агентов, здесь, в Замке, - сказал Воин.
– Я ничего и ни от кого не слышал. Со мной должны были проконсультироваться по этому поводу…
– Не рефлексируй, Воин, - сказал Король.
– Это тебе не к лицу. У тебя никогда не было склонности к политике. Я послал одного из своих тайных агентов поговорить с тобой. Выслушай его. Выполняй приказы, которые он тебе отдаст. И никогда больше не злоупотребляй своим положением.
Его лицо исчезло из зеркала, и остался только Воин, смотрящий на себя… В ожидании посетителя он медленно надел фарфоровую маску. Он сел на свой единственный
В одном он был уверен: он нужен Принцессе Кэтрин. Он был нужен ей для защиты, сейчас как никогда. Он не доверял магической защите Короля Уильяма. Воин в Маске не уважал своих хозяев - господ - ни Вильгельма, ни Перегрина. Но он всегда восхищался Принцессой. За то, что она была свободной и гордой, готовой бросить вызов любому, кто считал, что имеет над ней власть. Всё то, что он никогда не мог себе позволить…
В дверь постучали, и, прежде чем ответить, Воин в Маске убедился, что его маска надёжно пристёгнута. А там, терпеливо ожидая снаружи, в коридоре, было лицо, знакомое Воину в Маске. Менестрель Кларенс.
– Меня прислал Король, - вежливо сказал Кларенс.
– И я думаю, мы оба знаем, какого Короля я имею в виду. Что я должен был… О да. “Красное мясо - хорошее мясо”. Дурацкая фраза. Практически кричит, что я замышляю недоброе. Пригласите меня, пожалуйста. Никому из нас не понравится, если нас увидят вместе. Будут задавать вопросы.
Воин в Маске посторонился, чтобы дать Кларенсу войти, а затем закрыл за собой дверь. Кларенс оглядел спартанскую комнату и поморщился.
– Это лучшее, что они смогли найти для вас? Вряд ли это достойно такого знаменитого воина.
– Ты мой связной?
– спросил Воин в Маске.
– Но ты - ближайший друг Принца Ричарда!
– Он хочет стать героем, - сказал Кларенс.
– А что может быть лучше, чем стать им в пылу сражения? У Принца будет столько возможностей проявить себя… А я хочу войны, чтобы были великие подвиги и чудесные сражения, о которых я мог бы слагать песни.
– И это всё?
– сказал Воин в Маске.
– Это всё, чего ты хочешь?
– Ну, деньги-то помогают, - признал Кларенс.
– Никогда не верьте менестрелям.., - сказал Воин в Маске.
– Предстоит ещё одно нападение на Принцессу, - бодро сказал Кларенс.
– И очень скоро. Сам Король Вильгельм приказал вам ничего не предпринимать. Мне было велено заверить вас, что Принцессе никогда не будет угрожать реальная опасность. На самом деле, если у неё действительно есть все необходимые средства защиты, то никто, кроме самого Принца Демона, не сможет к ней приблизиться. Это недостижимый для нас уровень безопасности…
– Вот в чём суть послания. Оставайтесь на месте, пока не услышите крики, а потом бегите в апартаменты Принцессы, чтобы на людях праведно возмутиться и потребовать её немедленного возвращения домой. Что может быть проще?
– Действительно, что может быть проще?
– сказал Воин в Маске.
Кларенс терпеливо ждал, пока не убедился, что огромной фигуре больше нечего сказать.
– Хорошо, тогда мне пора идти. Если только… Я не думаю, что вы готовы сесть и поговорить со мной обо всех ваших удивительных подвигах? Я всегда ищу новый достойный материал для своих песен. Я мог бы написать что-нибудь очень захватывающее о ваших… А. Понятно. Неподходящее время. Возможно, в другой раз…
Он торопливо поклонился, подождал, пока Воин в Маске отопрёт дверь, и вышел так быстро, как только позволяло достоинство. Дверь за ним закрылась. Кларенс некоторое время стоял в коридоре, восстанавливая самообладание и размышляя о том, куда завела его жизнь, вопреки всем его ожиданиям.
– Ты не должен был приводить меня в Темнолесье, Ричард, - тихо сказал он.
– Я мог бы простить тебе всё, кроме этого.
*
Принц Ричард потеряно стоял в покоях Принцессы Кэтрин, оглядываясь вокруг и размышляя, как лучше поступить. Он благополучно сопроводил Принцессу в её покои вместе с целым отрядом вооружённых до зубов гвардейцев, а затем распорядился, чтобы они стояли на страже у её двери и вдоль всего коридора. Он усадил Кэтрин в удобное кресло и дал ей в руку бокал с бренди. На протяжении всего банкета с ней всё было в порядке, но как только всё закончилось, силы, казалось, просто покинули её, и она начала дрожать. Отсроченный шок.
Ричард и Гертруда быстро вывели её из Большого Зала, пока никто не заметил, но с тех пор Кэтрин не проронила ни слова. Ричард снова попытался уговорить её выпить немного бренди. Это был превосходный бренди, для снятия шока. Или, по крайней мере, это отвлекло бы её.
Он отошёл в сторону, чтобы позволить Леди Гертруде хлопотать вокруг Принцессы, успокаивающе болтать и следить, чтобы у Кэтрин было всё необходимое. Ричард расхаживал по апартаментам, внимательно осматривая всё, ища то, что не принадлежало этому месту или просто казалось здесь неуместным. Убедившись, что всё так, как должно быть он наконец вернулся к Кэтрин, чтобы сообщить ей, что всё в порядке и что она в полной безопасности. Но Кэтрин, казалось, не слышала и не видела его.
Она просто сидела в кресле, глядя прямо перед собой, но ничего не видя. Она всё ещё держала в руке бокал с бренди, но не проявляла к нему никакого интереса, несмотря на все поощрения Гертруды.
Леди Гертруда то и дело бросала раздражённые взгляды на Ричарда, давая понять, что, по её мнению, самое лучшее, что он может сделать, - это уйти и оставить Кэтрин на её попечение, но будь Ричард проклят, если он уйдёт, пока Кэтрин в таком состоянии. Он привык видеть её сильной и жизнерадостной, но три попытки убийства менее чем за двадцать четыре часа, доконали её.
Он опустился перед ней на корточки, расположив своё лицо прямо напротив её лица, и заговорил с ней тихо и спокойно, как только умел. Это заняло некоторое время, но он упорствовал, и наконец её взгляд сфокусировались на нём. Она чуть улыбнулась.
– Ты спас мне жизнь, - тихо сказала она.
– Я благодарна, правда. Просто… Мне трудно смириться с тем, что мои подданные, люди моей страны, хотят моей смерти. Готовы убить меня, чтобы развязать войну, которой не хочет ни один здравомыслящий человек. И нет, Ричард, сейчас никто ничего не может для меня сделать. Мне нужно время, чтобы побыть в одиночестве. Поразмышлять. Я поговорю с тобой позже.