Голубая Саламандра

Маслов Александр

Чудовище склонилось над Эвис Совсем недолго они смотрели друг в друга. Хронавт вряд ли успела пережить и долю страха. Лишь изумление охватило ее, словно дитя перед неожиданно разверзнувшейся и тут же захлопнувшейся бездной. Потом некая сила отвергла Тога, он пружиной изогнулся к Грачеву. Теперь жадная пасть раскрылась над ним. Покатились волны затхлых вздохов. Гипнотический взгляд пронзал его мозг, что-то выискивая там. Это превратилось в выворачивающее душу наизнанку, отвратительное вторжение. Андрей почувствовал, как он беспомощен, будто брошенный в глубины перед могуществом которых ничтожен. Более выносить этого он не смог. Рука импульсивно сжала меч, словно последнюю твердую реальность. Ладонь взмокла

от напряжения и глаза яростно блеснули. Всем видом Тог принял вызов человека. Приблизился. Его тело неровно пульсировало. Возможно последовал бы бросок и кровь. Грачев отскочил и обнажил меч. На галерее послышались возбужденные голоса, встрепенулись до сих пор неподвижные жрецы. Отступая шаг за шагом, держа наготове оружие, Андрей искал уязвимую точку в теле неведомого существа, одновременно понимая, что в этой битве у него нет шансов: если он причинит вред священной твари - аотты наверняка сами растерзают его. Но стать беззащитной жертвой на потеху толпе он также не собирался. Сзади по-прежнему оставались распахнуты ворота в Лабиринт. Не имея права оставить здесь Эвис, мысль о бегстве он отверг сразу. Он вскочил на соседнюю площадку, подняв меч, процедил: - Поберегись! Я проткну твои мерзкие глаза, прежде чем ты отведаешь моей крови! Тог, будто распознав угрозу, остановился и снова медленно двинулся вперед. Вдруг между ними возникла Эвис.

–  Уходи! Прочь! Уходи обратно!
– она вытянула руки перед мордой чудовища, бесстрашно пошла навстречу. Жрец в черной мантии, украшенной застежкой с камнем похожим на осколок пронизанного иглами звезд тумана, вышел за ограждение. Теперь он мог хорошо разглядеть диадему в волосах гостии. Он нервно теребил всколоченную бороду, наблюдая, как незнакомка гонит сторожа Хорв в нору, и тот вполне послушен ей.

–  Ориест!
– тихо сказал Аманхор, но от этого слова вздрогнул огонь в чашах.

Глава четвертая

Ждущий человек

Накануне ветер нагнал тучи и солнце сочилось сквозь них тонким расплавом железа, хотя над пиками восточных гор господствовала синева. Чисто блистательно струили свет ледники.

Грачев не забыл величественные вершины, что несколько дней назад они обходили крутыми перевалами указанными имьяхицами. Теперь другая страна, другая природа были вокруг.

Он повернулся к Дому Тога. Фасад, высеченный в скале, выделялся пилястрами, все шире и массивнее расходящимися от портала с рядами суровых статуй, аркой уходящей, прочь аллеей. Когда Андрей оглядывался, он всякий раз ощущал себя вне закона, будто тело его по-прежнему было втиснуто в эти строгие торжественные формы резанного камня, а душа при этом грубо выдворена оттуда.

Зеленые холмы и лес, горы за границей плато не возвращали покой. Мерещилась открытая пасть чудовища и неотступное внимание бородатого жреца.

Теперь, когда испытание кончилось и он, к своему удивлению мог вдыхать свежий ветер, он задавался вопросом: почему же пещерная тварь не разделалась с ним? Небито ее откровенным намерениям помешала Эвис?

–  Гостеприимство этой земли вызывает сомненье. Не знаю какие боги хранили меня, но не их, - пробормотал Грачев.

Туника на нем взмокла уже не от воды подземного бассейна от человеческого напряжения.

–  Все позади, - Эвис села на траву, потом легла вдыхая запах белых цветов и трогая лепестки пальцами.

Аотты, созваиые вестью об идущих, что принес Юр, быстро разошлись. Возможно так требовал обычай, либо поняли они: эти двое, истерзанных дорогой, хотят остаться наедине и в покое. Действительно было так: Грачева сейчас раздражало присутствие любого постороннего. Опустившись рядом с хронавтом, он вонзил меч в землю и смотрел в никуда, пока не заговорила Эвис:

–  Я так много прожила

жизни земной, что не знаю, выдержала бы прикосновение к отчему миру. Я стала взрослее, нет - старше на тысячи лет. Иногда даже начинаю злиться, откровенно -как ты. Забыла, что есть радость, круговерть желаний. Что можно не истязать себя, не мерить путь разочарованьями, а идти легко как девочка весной по лугу. Меня учили твердой воле учили владеть собой в миг беды. Но то были только уроки… Теперь не верю, что мои капризы могут исполниться. Грачев, мы здесь чуть больше полугода - я постарела.

–  Ни на минуту. Это чары Лабиринта. Они лягут на дно. А мы как никогда близки к цели! В маленькой, стиснутой горами стране, где и жителей говорят меньше, чем честных торговцев на аттлийских рынках, без труда узнаем все, что нужно. Надеюсь разочарования позади. Милая, скоро ты сможешь исполнять свои капризы.

–  Да! Но знаешь, что против?! Эвис придвинулась к нему и разжала ладонь. Там лежала горошина хронопускателя.

–  Против всего волшебства, что было и верю будет, есть еще одно оно в моей руке. Я готова рыдать: ведь он только один!

Настанет день, когда правда о диадеме откроется. Я жду и боюсь его. Боюсь он близок.

Мы достаточно говориаиоб этом. Знай я возлюблю этот мир и без тебя. Я только твое орудие: нравится оно тебе или нет- сдашь его в музей истории. На этом точка. В твоей руке власть над временем, перед тобой долг - не тяготись - гордись этим.

Ты видишь этого гордого человека?
– Андрей указал на аотта, сидящего на камне, где аллея обрывалась и дальше вилась узкая тропа.

–  Он ожидает нас? Не помню его среди других. Заметь! Он так похож на статуэтку из Тар. Да? Жизнь, которой дает ночь. Луна и сокровенное Число.

–  Похож на человека действительно ждущего нас, - Грачев вынул меч и убрал его в поножи. Они спустились вниз.

–  Мое имя - Хетти, - сказал аттинец. Одеждой ему служила повязка на бедрах и шерстяной плащ, скрученный, увязанный ремнем на плече. Он смотрел на Грачева, будто оценивая. Андрей же в свою очередь оценил его суховатые и крепкие, как слой меди, мышцы, глаза синие, словно ночной лес, лицо - воистину лицо ожившей статуи.

–  Вы видели Лонкэ?
– почти сразу спросил аотт.

–  Нет. День назад мы останавливались в его хижине. Он сам умер, когда мы были еще далеко.

Эвис хотела рассказать известное об отшельнике от Арума, но Хетти прервал ее:

–  Позже. Он умер - и все. Я живу один у начала лесов. Войдите в мой дом, его почитают не только нуты, - он чуть улыбнулся.

–  И далеко он?
– спросил Грачев.

–  Далеко? Зачем пришедшим на край земли спрашивать о расстояниях? Он ближе любого дома, оставленного вами.

–  Сейчас все равно куда идти, - согласилась Эвис. От скалистых возвышенностей тесно обнимавших Дом Тога они направились на юго-запад. Справа протекала Оеки, здесь тихая, то и дело разливающаяся в глубокие озера, где утесы приграждали ей путь. У края плато она преображалась, ревела, неистово несясь среди разломанных ее водной мощью скал.

Они прошли довольно много, но еще ничто но указывало, будто Земля Облаков обиталище человека. Будто не отсюда во времена, отмеченные легендами, сошли знания давшие людям ремесла, искусства, силу Числа и Слова. Позже, между холмами, по другому берегу реки показались прямоугольники возделанных полей и изгиб мощенной темным камнем дороги.

–  Куда этот путь?
– спросил Грачев.

–  В Квери.

Андрей хотел спросить что-то еще, но аттинец вытянул руку в сторону леса.

–  Вот мой дом, - сказал он, - отсюда недалеко до Ану. Если вам все равно, где жить, поживите у меня. Город сможете видеть каждый день. У меня же не будут тревожить расспросами. Что еще нужно путникам?