Голубая Саламандра

Грачев отвел взгляд от окна. Этот маленький пруд и старый парк с путаной сетью дорожек, причудливыми скамьями и клумбами больше не принадлежал ему. Он понял это сразу, заслышав знакомые шаги. Появление Роберта Филипса означало одно: едва начавшийся отпуск летел к чертям. Их разговор продолжался часа два. Они хорошо понимали друг друга. Без лишней прелюдии Филипс изложил суть дела и теперь медленно потягивал холодный кофе, разбавленный лимонным соком, оставляя подопечному переваривать сказанное.

Наверное, не случайно, именно в этот день, Грачев задумался об отставке. Несколькими годами прежде, когда он служил в гонконгском отделении по борьбе с терроризмом, все было понятнее и свежее.

Он просто останавливал ребят, чьи интересы уж слишком разнились с интересами общества. Ему удавалось вершить это лучше других, и он гордился, что способен держаться на плаву в таком диком водовороте, как Юго-Восточная Азия. С переводом же в МСОСБ, он чувствовал только спертый воздух и подавляющую суету; суету на всепланетном уровне, то есть - глобальную. Хотя ему было еще далеко до сорока, он стал уставать и с все большим нетерпением ждать нескольких покойных дней.

Роберт Филипс встал. Он остановился возле камина и закурил, затем, упорно вглядываясь в лицо Грачева, как-то снисходительно улыбнулся.

–  Пожалуй - все. Материалы, нужную информацию найдешь здесь.
– Он демонстративно поставил на стол небольшой стандартный кейс.

–  Надеюсь на тебя, Эндрю. Твои полномочия - вплоть до приостановки деятельности центра. Поддержка, содействие по первому требованию. Но не переусердствуй; нам не хватало еще нового скандала на пустом месте.
– Он направился к выходу, обернувшись возле дверей, добавил: - Возможно, там… Там отдел представлять будешь не только ты. Все-таки очень странная история. Я очень озабочен этими, так сказать, чудесами.

После отъезда шефа Грачев принялся за изучение запутанных материалов дела, столь неожиданно и бесцеремонно перечеркнувшего отпуск. Все сводилось к двум черным папкам с копиями некоторых документов, информационными картами и фрагменту, видеозаписи. Мировой Центр Физики Поля, созданный на острове близ Новой Зеландии занимался проблемами, о которых Грачев имел лишь общее представление. Однако многие люди от науки считали, что последние изыскания Мюррея, с тех пор, как там построили мощный и дорогой реактор, носят характер сенсационный. Казалось, скоро человечество иначе взглянет на такие незыблемые столпы мироздания, как Пространство и Время. А в МСОСБ уже получили возможность взглянуть, причем с самой неожиданной стороны: дважды по каналам узкоспециальной связи передавались сообщения о грядущих катастрофах.

Первый раз в июле прошлого года было предсказано с точностью до минуты землетрясение на Кавказе. Второй - чудовищный террористический акт в центре Токио. Невероятным было то, что об этих, не имеющие между собой ничего общего событиях, заблаговременная информация исходила от одного источника - сотрудника, возможно группы сотрудников лаборатории Грэга Мюррея.

Оракул предпочел остаться неизвестным. Официальные лица научного центра категорически отрицали какую-либо причастность к предсказаниям. Разбирательство, начатое МСОСБ, скоро зашло в тупик.

И вот Роберт Филипс получил неплохой шанс докопаться до истины. Толчком послужило заявление Мисс Белью, молодой особы, покинувшей остров и со слезами на щеках, невиданным возмущением в голосе ворвавшейся в австралийское отделение МСОСБ. Сначала ее уверения признали, по меньшей мере, абсурдными, а саму даму, утверждавшую, будто некий Рон Гулид отъявленный инопланетянин, вынашивающий адовы планы, ласково проводили за дверь. Спохватились позже, когда лаборатория выдала заключение по исследованию предмета в сердцах брошенного оскорбленной Люси Белью. Предметом оказался обычный электротехнический щуп. Правда обычный не совсем: помимо нехитрой измерительной начинки под колпачком скрывался унифицированный разъем, пригодный для подключения к компьютерам, которыми Ай Би Эм оснастила центр Мюррея. Разъем аж в двадцать четыре контакта и - все! До глупого просто! Он не заключался ни в какие цепи прибора, не вел никуда. Возможно, он бы завалялся в каком-то пыльном ящике, как никчемная техническая несуразица, только, шутки ради, сунул его один из молодых экспертов в подходящее гнездо. Тут то и началось! На монитор потекла информация из тысячи раз закрытых, зашифрованных банков данных! Как?! Каким образом "нехитрый прибор" обходил препоны особой секретности, кем был сработан сверхгениальный ключ - оставалось гадать. Авторитетные специалисты, пытавшиеся осмыслить эффект "нехитрого" щупа, только разводили руками. А сама Люси объяснила, что эту штучку она

прихватила у старшего аналитика, Рона Гулида, зная, как он дорожил ей. Прихватила тайком, чтобы досадить ему, отомстить за отвергнутую любовь. Напоследок, перед тем, как хлопнуть дверью в кабинете Роберта Филипса, Она крикнула многозначительную фразу: " Планета в опасности!" и в коридоре уже тихо причитала: " Не человек он! Не человек! Верьте мне! Люди такими не бывают!"

Пытаясь свести воедино эти удивительные, даже неправдоподобные факты, Грачев прогуливался вдоль ручья. Издали он сразу заметил сгорбленную фигуру Николса. Избегая извечно- нудной болтовни старого службиста, свернул к аллее и пустился трусцой. Свежий воздух, шелест листвы, сменивший шуршание бумаги и мерцание коммуникатора помогали обрести ясность мыслей.

Итак, центр Мюррея отнюдь не рядовое здание Науки. Оттуда, оправдано или нет, ждали крупной сенсации. Оттуда изошло два странных пророчества, реализовавшихся в назначенный час. Там работал некий Рон Гулид - владелец приборчика, под внешней простотой которого, скрывались фантастические возможности: внедрение в секретные информационные сети. Эта загадочная личность видимо небезосновательно завладела вниманием Люси Белью, а впоследствии и сердцем: молодая женщина боготворила его, одновременно называла "сыном дьявола". Возможных версий было три. Первая - Гулид занят шпионажем. Отслеживание передовых научных идей, тем более революционных, каковы, вне сомнения, изыскания Мюррея - это серьезно! Даже слишком! Только кто тогда стоит за Гулидом? Кто заказчик? И вообще: применимы ли практически на сегодняшний день плоды работы центра? На эти вопросы Грачев надеялся ответить уже скоро, и эта версия становилась основной. Далее… Гулид выброшен на пьедестал всеобщего внимания волнами случайностей. При этом Люси - истеричка, а щуп - продукт какого-нибудь гениального технаря из лаборатории или, тоже, изделие совершенно случайное, как и обусловленный им разовый эффект. Да… Но такое допущение делает все измышления очень скользкими да бесконечно тягучими. И, наконец, возможность третья: милая Люси права: старший аналитик центра - отъявленный инопланетянин! Ведь может быть такое?! Это самое логичное и самое невероятное предположение. Нет! Грачев остановился и шумно выдохнул, сгибая колени. Вокруг ходило много веселых историй о пришельцах, внедренных в простую земную жизнь под самой разной личиной. Нет, брать за грудки пришельца ни ему, никому из доблестной МСОСБ еще не доводилось.

Он сделал несколько дыхательных упражнений. Плавно и выразительно, словно кому-то жестикулируя, размял мышцы рук и бедер. Продолжить занятие помешал вновь появившийся Николс, и он поспешил вернуться в дом. Перед отъездом было необходимо разобраться с остатком второй папки, еще поработать с коммуникатором. До самого вечера он вылавливал на экране сведения о прошлом Рона Гулида, задействовал все доступные сети, но не получил никакого вразумительного результата. Разуметься, далеко ни на каждого имелось досье в МСОСБ. Однако служащие в учреждениях с таким статусом, как Мировой Исследовательский Центр хоть как-то должны были там значиться! Здесь - либо грубый промах статистов-составителей, либо…

Он послал последний запрос в МИБ и получил последний ответ: "Рон Гулид не значится". Оставаясь ни с чем, он закрыл кейс. Новое, во истину необычное задание, начинало тихо увлекать, и мысли, что отпуск прерван не кстати, уже не тяготили с прежней силой. Он разорвал, скомкал незаконченный пейзаж, который вчера вымучивал многоцветными мазками. Две других удавшихся зарисовки упаковал вместе с письмом матери. Не дожидаясь миссис Нофлер, навел порядок в комнате, снова вернулся к столу и написал записку хозяйке, установив рядом свой первый в этих местах, крохотный этюд, где угадывался этот дом, пышный неправдоподобный сад м и закат над ним. Вскоре дополнил послание несколькими строками.

Казалось бы, сделано было все неотложное и в некотором смысле выплачен долг. Он сел на диван напротив распахнутого окна. Взгляд упал на кейс, преподнесенный Филипсом.

"Почему же Роберт выбрал меня?" - спросил Грачев и вспомнил последние его слова: " Возможно, отдел там представлять будешь не только ты. Все-таки очень странная история".

Воображение рисовало всевозможные связи центра Мюррея со знакомым ему давно и узнанным недавно. Порой этот рисунок представлялся настолько фантастичным, что нормальный, критический разум попросту не мог его принять.