Голубая Саламандра
Шрифт:
Грачев же полз вверх. Когда мышцы совсем ослабли, а перед глазами появились багровые круги, он распластался на пологом уступе, словно оглушенная рыба на горячем песке. Не в силах одолеть более дюйма он лежал, тяжело дыша. Сердце билось набатом. Казалось со следующим рвущим грудь ударом, гора просто сбросит его. Отдышавшись, он поднял голову, оглядывая поверхность скалы и вдруг услышал голос Эвис. Далеко внизу она звала его громче ветра и грохота реки.
– Я здесь!
– ответил он. Втиснув ступню в трещину, подтянулся и сел. Узнав, что хронавт достигла пещеры, он не удивился. Их разделяло около ста метров, но опуститься к пещере тем же путем он ни за что бы не смог. Мешок за его плечами был тяжелой ношей и неминуемо бы нарушил баланс при обратном движении, там где приходилось вжиматься в выступы скалы. Андрей поднялся
– Жди меня! Жди до темноты!
– крикнул он Эвис, - Здесь неуютно, и я попытаюсь спуститься!
Ответа Грачев не расслышал. Он сменил позу, положил голову на камень, глядя в синее небо и на парящего там орла. Его обветренное лицо улыбалось, может от осознания, что поднялся он выше легендарных ворот в Лабиринт или смеялся он над собственной глупостью. После недолгого покоя Андрей принялся искать хотя бы какую-нибудь опору, чтобы выбраться из ловушки. Однако волна оптимизма быстро спадала. Становилось понятным, что шаг в любую сторону означает падение. Он висел над бездной, как распятый.
– Жалкий пленник горы! Глупец, ползущий в жилище богов! О, пожалуй это малая кара из возможных!
– клял он себя и пил из фляжки большими булькающими глотками. Вода слегка освежила его, прояснила разум. Шум ветра и водопада теперь не сливались в эхо, гудящее больно в голове. Постепенно Андрей различил какие-то звуки еще доносящиеся сверху. Он повернул голову и увидел фигурку зверя, не то странного человека, спускавшегося на скальный карниз. Это походило на галлюцинацию. Мохнатая голова высунулась под ним метрах в двенадцати и произнесла: - Я видел. Грачев разобрал два простых слова с трудом, в известной ему Аттике так не говорили. Существо мычало что-то еще повторяя неясную короткую фразу. "Бред. Обычный бред,"- убеждал себя Андрей, бездейственно наблюдая за свесившейся веревкой, которую раскачивал ветер, относя в сторону, то швыряя к нему достаточно близко. Протянуть руку и взять ее он не решался в страже, что невозможная иллюзия тут же растает, а боги и черти диким хором станут смеяться над ним. Все же в один момент он схватил брошенный конец, с удивлением ощупывал узловатую тугую реальность, потянул на себя сильнее, сильнее и, собравшись силами, полез по спасательной нити вверх.
Взобравшись на карниз, он прислонился к стене, жадно вдыхая воздух, дрожа от великого физического напряжения, волнения, радости, неизвестно каких еще чувств, ощущений штормивших его.
– Юр, - назвался спаситель, ткнув себя пальцем в грудь.
– Грачев, МСОСБ, - шумно выдохнул Андрей и рассмеялся. От горцев он слышал о нутах, будто рожденных в помощь аоттам колдовством Ликора, другие говорили, что эти существа произошли от волка и полюбившей его женщины. В двух шагах от Грачева стояло существо поросшее редкой рыжей шерстью с длинными, словно неловкими руками, выпуклой грудью и крупной головой. Нижняя челюсть была массивная скулы широки, но от этого вид его не был свирепым, казалось даже в минуты гнева мягкие губы будут изображать улыбку. В круглых желтых глазах читалась собачья преданность. Нут повернулся и полез по скале откуда пришел. Андрей наблюдал за его грубыми размашистыми движениями, затем поспешил следом. Там подъем оказался проще, как по рифленому крутому пандусу. Скоро они достигли вершины гигантской плиты. Впереди простиралась неведомая страна аоттов. С трех сторон вставали высокие горы. Их склоны одевали густые леса. Клонящееся к закату солнце золотило руины города на северо-востоке или то были причудливые выросты скал. Над ними кружили стаи больших медлительных птиц, и будто слышались сладкие медные звуки. Тихая река, извиваясь между холмов, разливалась цепью голубых озер и здесь уже, разрезая неприступную границу заповедной земли, срывалась вниз. Гонимый любопытством, Грачев направился к месту исхода водопада. Он взошел на один из утесов, с восторгом зрел, как неистовый поток несся по глубокому каменному желобу, пенясь, дробясь радужной пылью и рушился, сотрясая могуществом горы. Подавшись искушению Андрей спустился на самое дно, вымытое водой, пропасти, вдоволь напился и основательно вымок сам, потом расслабился на покатой глыбе под фонтанами брызг.
Нут потревожил его нетерпеливо расхаживая вокруг
– Хорошо, что любят, - подражая интонациям Юра, передразнил Андрей. Наполнив фляжку свежей водой, он поднялся на возвышенность. Закат отражался в озерах, мягким золотом лежал на лесах и холмах. Земля Облаков была перед Грачевым. Но он по-прежнему имел право войти сюда лишь через Лабиринт. Эвис ждала его, с каждой минутой ее волнение возрастало, и Андрей заторопился назад.
– Ты друг мне?
– спросил он вездесущего нута.
– Ответь, добрый Юр, ты друг? Вижу - друг. Тогда дай веревку. Я иду вниз. Нут не понял смысла хитрых слов. Он остановился, молча, с торжеством дитя ожидающего похвалы, взирал на Грачева и хлопал рыжими густыми ресницами.
– Дай, - повторил Андрей, указывая на прочно оплетенную пеньковую снасть.
– Я иду в лабиринт. Я в Лабиринт, - он еще раз жестами пояснил намерения.
И тогда Юр отчаянно замахал руками, словно отстраняясь от налетевших пчел.
– Тог! Смерть!
– Да хоть легион рогатых демонов! Мне нужно!
– возмутился Грачев и зашагал по краю обрыва, пытаясь определить, где находится пещера и насколько реален спуск туда. Юр уныло плелся за ним, наклоняясь, срывал мелкие сизые ягоды, с показным удовольствием разжевывал их. Подойдя к началу расселины, он остановился, засуетился, заглядывая в пропасть и промямлил: " Лабиринт." Изогнутый палец указывал левее от хода расселины, где глыбы соединялись в трапецию, закрывая путь с любой их сторон.
– Лабиринт - хорошо, - заверил Грачев.
– Я очень любит. Теперь он точно знал, что попасть туда возможно лишь страхуясь пеньковым приспособлением нута, и был готов забрать его силой.
– Дай веревку!
– сказал он грозно.
– Дай! Потом я сделаю такую же или сверну тебе башку!
Юр наконец понял: этот странный человек не боится слов " Тог" и "Смерть" или самонадеянно счел себя равным Хетти. Он развязал узел на поясе и протянул ценную вещь упрямцу, называвшему его "другом." В глазах застыло сожаление. Когда Андрей начал спуск, нут некоторое время полз за ним, но перед пугающе узким уступом отстал, притаился во впадинке, да жалостливо следил за скалолазом. Над стыком глыб Грачев снова окликнул Эвис. Она отозвалась совсем рядом внизу. Он обвязал конец веревки вокруг выступа твердой породы, проверил прочность крепления и совершил последний рискованный бросок. Через несколько мгновений они были вместе. Эвис страстно обнимала его, шепча о часах страданий, которые ей пришлось пережить, ожидая его. Андрей рассказывал о своем чудесном спасении. На вопросы о Земле Облаков он отвечал загадками, разжигая любопытство хронавта, напоил лишь холодной речной водой и вынул из сумки букет желтых лилий. Потом под действием биорегенератора он уснул.
Когда небо наполнили звезды, а Луна бросила в зов пещеры призрачный свет, путешественники поделили остатки пищи и двинулись в путь. Извилистый ход в глубь горы длился метров сорок. Дальше, за рядом ступеней начинался сам Лабиринт. Он сразу делился на три рукава. Над началом каждого факел высвечивал изваяние лица. Суженные, словно от долгой бессонницы глаза, опухшие веки и впалые щеки, изогнутая, жесткая линия губ. Отблеск огня уплывал тенью, то золотом, возгорался на шлифованной до блеска плоти. В ликах было значительное сходство, по существу они принадлежали одному человеку, но все же вечность лежала между ними, вдруг выхваченными гением- ваятелем из мертвого камня. Разница в образах казалась велика и непостижима. У очарованного созерцателя не находилось слов, чтобы описать ее. "Как на кончике иглы рождается вселенная… Как вдруг прозревает слепой…" - только и приходило на ум.
Грачев, державший факел, отступил к черте обозначенной на полу. Теперь свет падал ровнее, вскрывая всю полноту форм переданных Ликором. Никогда Андрей не ведал подобного - чтобы застывшие линии могли так ранить или возвысить! Эвис стояла в глубокой сосредоточенности, пытаясь сделать первый важный выбор:
куда идти? Средняя маска манила изначально, с первых секунд немого знакомства. Однако хронавт помнила мудрость: недостаток воли в решительный миг есть шаг в пропасть. Нет, пропасть не осталась за спиной. Они по-прежнему были на шатком узком мосту, конец его терялся в неизвестности.