Голуби Ада
Шрифт:
Грисвел зашатался и упал бы, не подхвати его шериф. Когда зрение и слух вернулись, он обнаружил, что стоит прислонившись лбом к каминной полке. Его рвало. Бакнер направил ему в лицо луч фонаря. Голос шерифа звучал из-за слепящего круга, сам он при этом был невидим.
– Грисвел, в ваш рассказ трудно поверить. Я видел, как за вами гнался какой-то зверь, но это мог быть волк или бешеная собака. Не вижу связи между этим животным и тем, что я нашел здесь. Если вы что-нибудь скрываете, лучше сразу признайтесь, иначе никакой суд вам не поверит и вас обвинят в убийстве приятеля. Я обязан вас
Грисвел опустился на корточки и закрыл лицо ладонями.
– Я не убивал Джона!
– Он застонал, качая головой.
– И зачем, с какой стати мне его убивать? Мы дружили с детства, со школьной скамьи. Я сказал правду и не в обиде, что вы не верите. Но клянусь Богом, я не лгу.
Бакнер вновь осветил окровавленную голову, и Грисвел зажмурился. Через несколько секунд он услышал ворчание шерифа:
– Должно быть, вы убили Браннера тем топором, который у него в руке. На лезвии кровь, кусочки мозга и прилипшие волосы того же цвета, что и вашего друга. Плохи ваши дела, Грисвел.
– Почему?
– тупо спросил уроженец Новой Англии.
– О самообороне не может быть и речи. Не мог Браннер бросить в вас топор после того, как вы этим топором раскроили ему череп. Должно быть, убив приятеля, вы всадили лезвие в пол, а пальцы Браннера сомкнули на топорище, чтобы представить дело так, будто он напал на вас. Именно так все и выглядит...
– Я не убивал!
– Грисвел всхлипнул.
– И не собирался изображать убийство при самозащите.
– Это меня и сбивает с толку, - признался Бакнер, поднимаясь на ноги.
– Какой убийца выдумает столь безумную историю, чтобы отвести от себя вину? Обычный преступник сочинил бы что-нибудь правдоподобное. Гм-м... Капли крови ведут к двери. Тело перетащили... Нет, похоже, не перетаскивали его. Кровь не размазана по полу. Наверное, вы убили его в другом месте, а потом перенесли сюда. Но если так, то почему на вашей одежде нет следов крови? Конечно, можно было переодеться и вымыть руки. Но этого парня зарубили совсем недавно. Я бы сказал, только что...
– Он спустился по лестнице и пошел ко мне, - сказал Грисвел безнадежным тоном.
– Чтобы убить. Я это сразу понял. Не проснись я вовремя, он зарубил бы меня на месте. Видите разбитое окно? Отсюда я выпрыгнул
– Вижу. Но если мертвец ходил тогда, почему он не ходит сейчас?
– Не знаю! Мне очень плохи, и мысли путаются, боюсь, вдруг он поднимется и пойдет ко мне опять! Когда я услышал за спиной топот, то решил, что это Джон за мной гонится в темноте... С окровавленным топором, разрубленной головой и ухмылкой мертвеца.
– У Грисвела застучали зубы, так ясно он представил эту картину.
Бакнер опустил фонарь.
– Капли крови ведут в коридор. Идемте туда.
– Они ведут к лестнице!
– Грисвел съежился. Бакнер нахмурился.
– Вы что, боитесь подняться со мной наверх?
Грисвел побледнел.
– Да. Но все равно поднимусь, с вами или без вас. Возможно, тварь, которая убила Джона, еще прячется там.
– Держитесь позади меня, - велел Бакнер.
– Если кто-нибудь нападет, я с ним справлюсь. Но предупреждаю: я стреляю быстрее, чем прыгает кошка, и редко промахиваюсь. Если задумали ударить меня сзади, лучше выбросьте это из головы.
– Не говорите глупостей!
– Возмущение пересилило страх, и взрыв негодования, похоже, убедил Бакнера больше, чем уверения в невиновности.
– Хочу во всем разобраться, - сказал шериф.
– Я вас пока ни в чем не обвиняю и не осуждаю. Если хоть половина из сказанного вами правда, то вы побывали в дьявольской переделке. Но вы сами должны понимать, как трудно в это поверить.
Ничего не отвечая, Грисвел устало пошел следом. Они вышли в прихожую и остановились возле лестницы. Тонкая полоска алых капель, хорошо заметных в густой пыли, вела наверх.
– Следы человека, - пробормотал Бакнер.
– Он шел медленно. Надо сразу разобраться, пока мы их не затоптали. Гм-м... Одни следы ведут наверх, другие вниз. Шел один человек. Не вы, а Браннер - он крупнее вас. И все время текла кровь... Кровь на перилах - видимо, идущий опирался окровавленной ладонью... Густое вещество, похожее... на мозг. Так. Теперь...
– Мертвец спустился по лестнице, - дрожащим голосом произнес Грисвел.
– Одной рукой он касался перил, а в другой держал топор, которым его убили.
– Или его несли, - пробормотал шериф.
– Но в таком случае где следы?
Они поднялись наверх, в коридор - просторное помещение, где не было ничего, кроме пыли и теней, где окна, покрытые коркой грязи, едва отражали свет. Фонарь Бакнера, казалось, стал светить слабее. Грисвел дрожал, как лист на ветру: здесь, во мраке и ужасе, умер Джон Браннер!
– Тут кто-то свистел, - пробормотал он.
– Джон пошел на свист, как на зов. У Бакнера блестели глаза.
– Следы ведут в зал, - произнес он.
– Как и на лестнице - туда и обратно. Те же следы... Дьявольщина!
Грисвел едва удержался от крика, увидев то, что вызвало восклицание Бакнера. В нескольких шагах от лестницы Браннер остановился и повернул обратно. И там, где он остановился, на пыльном полу темнело большое пятно крови и виднелись другие следы - босых ног, с узкой стопой, но широкой пяткой. Эти следы тоже поворачивали возле пятна.
Выругавшись, Бакнер присел на корточки.
– Следы встречаются! И там, где они сходятся, на полу - кровь и мозг. Видимо, здесь и зарубили Браннера. Босой человек вышел из темноты навстречу обутому, затем обутый спустился по лестнице, а босой возвратился в зал.
Он направил луч света в зал. Следы исчезали во мраке.
– Предположим, ваша дикая история правдива, - пробормотал Бакнер, обращаясь скорее к себе, чем к Грисвелу.
– Это не ваши следы. Похожи на женские... Предположим, кто-то засвистел, и Браннер решил узнать, в чем дело. Следы это подтверждают. Но если так, то почему он не лежит там, где его убили? Неужели он умер не сразу, а сумел отнять топор у того, кто его прикончил, и спуститься по лестнице?
– Нет, нет!
– На Грисвела вновь нахлынули воспоминания.
– Я видел его на лестнице. Он был мертв. Ни один человек не остался бы жив с такой раной...