Голубое молчание
Шрифт:
АЛЕША: Ходил… На лыжах ходил… в прошедшем времени. Знаешь, отец, о ком еще всегда говорят в прошедшем времени: о мертвых и о сидящих в тюрьме… Был, была, был…
ШИРОКОВ: Эх, сын! Жизнь сложна. И построена она — ну, как бы тебе сказать — полосами, что ли. Вот идет полоса счастливая, вот горькая. Потом — опять счастливая. Но никогда — запомни! — никогда не бывает ни сплошной полосы счастья, ни сплошной полосы горя. Всё, брат, закономерно. Кончится и твоя горькая полоса. Верю я в это. Крепко верю… Знаешь, я недавно ребятам сказал: не обижайтесь, любимый сын мой — Алексей. Ей-Богу, так и сказал.
АЛЕША: Вот я сейчас вспомнил… Извини, я о другом. Но ты не рассердишься?
ШИРОКОВ (настороженно): Конечно, нет. О чем? Говори!
АЛЕША: Не рассердишься?
ШИРОКОВ: Да я же сказал…
АЛЕША: Вот тогда, в сорок пятом… Ну, вот когда я налетел на мину и вылезал из горящего танка… Кстати, в первую минуту я как-то не чувствовал боли, лишь онемение какое-то… Ну, и пришла мне глупейшая мысль… нет, ты прости — глупейшая, конечно… Танк-то твоей конструкции. Вот я и подумал, что нижняя броня недостаточно прочная. Нет, ты прости, глупо, конечно. Дикая мысль — и в такую минуту…
ШИРОКОВ (прикуривая уже горящую папиросу): Да… да… ты прав… недостаточно прочная… Смотри, Лена! (с веранды входит оживленная Елена).
ЕЛЕНА (бросая сумочку па диван): Здравствуйте, папа…
ШИРОКОВ: Да, да… Здравствуй (уходит на веранду)
ЕЛЕНА (обнимая мужа): Ну, как ты? Лучше?… От тебя водкой пахнет!… Зачем это, Алеша?
АЛЕША (отстраняясь): Лена…
ЕЛЕНА: Что?
АЛЕША: Как… с кем ты приехала?
ЕЛЕНА: То есть, как это — с кем? (смеясь). С поездом в обнимку…
АЛЕША: Ах, как остроумно!
ЕЛЕНА: Да, в чем дело, наконец? Опять ты за старое…
АЛЕША: Почему ты с Борей на машине не приехала?
ЕЛЕНА: (подходя к зеркалу и поправляя волосы): Ах, вот ты о чем! Да, видишь ли, я решила навестить Четвериковых. Неудобно, знаешь, — Ляля больна, а мы по-свински не звоним, не справляемся…
АЛЕША (тихо): Да ведь ты все лжешь.
ЕЛЕНА (возмущенно бросая гребенку): Алексей! Знаешь, мне это надоело, наконец. Когда это кончится? Вечные подозрения, упреки. Ведь это же ад, а не жизнь. С тех пор…
АЛЕША (перебивая): Как я стал калекой. Дальше.
(в кухне взрыв хохота, голос Бориса: «Вера, да разве это так делается! Дай сюда!»)
ЕЛЕНА: Зачем, Алеша?… Зачем ты все время бессердечно, жестоко играешь на своем несчастьи?
АЛЕША: Комплекс урода, наверно…
ЕЛЕНА: Зачем ты всех нас держишь в постоянной, тревожной настороженности: «Ах, что Алеша! Ах, как Алеша!» Почему у тебя нет той мужественной чуткости, которая…
АЛЕША (с досадой): Оставь!
ЕЛЕНА: Ну, фронт… Ты не один…
АЛЕША (громче): Оставь!
ЕЛЕНА (горячясь): Наконец, твоя болезнь не дает тебе права мучить нас всех.
АЛЕША (кричит): Оставь, говорю!! (пауза). Право, право… Вот мое право! (поднимает костыль).
Пауза.
АЛЕША (спокойно): Лена… когда-то, до штурма Берлина, и даже еще несколько лет спустя, мы были с тобой очень счастливы. Несмотря на войну, на краткие мои наезды домой…
ЕЛЕНА: Да мы и теперь счастливы…
АЛЕША: Ах, какое это счастье! Это уж суррогат, Лена. Кроме того, твои частые отлучки из дому, эти поздние…
ЕЛЕНА: Неужели ты такой свинья, что подозреваешь…
АЛЕША: Не подозреваю, а почти убежден.
ЕЛЕНА: Алексей! Опять!
АЛЕША: Что — опять? Что опять? (суетливо встает на костылях. В кухне снова взрыв смеха). Я сейчас тебе докажу. Я докажу (срывает трубку телефона). Город, пожалуйста. Спасибо (нервно набирает номер). Галина Григорьевна?… Здравствуйте… Узнали по голосу?… Спасибо, немного лучше. А как Ляля?… Да, жена-то рассказывала, но… (ищет слов и не находит, нелепо, растерянно). Я сам хотел справиться. Рад за нее… Да, да, дома… Давно уже… (что-то долго слушает). Спасибо, всего доброго (кладет трубку).
ЕЛЕНА: Что — доказал?… Стыдно, Алеша.
АЛЕША: На этот раз ты выиграла.
ЕЛЕНА (отворачивается, в глазах слезы): Вот видишь.
АЛЕША (тихо): Лена… Леночка… (и вскрикивает). Леночка! (Она бросается к нему, садится на пол, обнимает его колени; он стискивает ее голову, прижимается лицом). Лена… я чувствую… я чувствую, что я тебя теряю… Ведь у меня ничего не осталось, кроме тебя… Я теряю тебя… Мне так невыносимо тяжело…
ЕЛЕНА: Алешенька, полно, полно… Откуда ты взял?… Да нет же! (подымается) Да ну же!… Вот и наши!
(Из кухни шумно входит Александра Сергеевна, Наташа, Борис, Вера. Наташа несет на теннисной ракетке бутылку)
АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВНА: Наташа, уронишь, уронишь!
НАТАША: Леночка приехала! Ура!
БОРИС (Елене): А я за тобой заезжал… Где отец? Вера, позови!
ВЕРА (кричит в сад): Федор Федорович, к столу-у!