Голубоглазый дьявол
Шрифт:
Сунув ноги в шлепки, я вышла из квартиры и вызвала лифт на восемнадцатый этаж. В стерильной атмосфере холла было зябко. Едва сдерживая дрожь, я подошла к двери и позвонила. Тишина. Внутри квартиры послышалось шарканье. Я ждала, ждала.. с недоверием поняв вдруг, что Харди не собирался открывать. Мое лицо угрюмо напряглось. Отлично. Проклятие, это было плохо. Если нужно, я простою у его двери и буду звонить всю ночь. Я снова нажала на кнопку звонка. Меня посетила внезапная, ужасная мысль, что возможно Харди был не один. Иначе в чем причина его нежелания видеть меня? Но я не могла поверить…
Дверь открылась.
Я
– Эй, - удалось мне хрипло произнести, - Я хотела увидеть, что с тобой все хорошо.
– Я в порядке, - он смотрел на меня так, словно не узнавал, - Поговорим позже.
Он начал закрывать дверь, но я наступила на порог. Я боялась оставить его одного – мне не нравился его жуткий пустой взгляд.
– Давай я приготовлю что-нибудь поесть. Яйца и тосты…
– Хэвен, - он казалось, собрал всю свою волю, чтобы говорит, - Мне не нужна еда. Мне не нужна компания.
– Почему бы тебе не рассказать, что случилось? – я безотчетно протянула руку, чтобы коснуться его, но он отпрянул назад. Как будто мое прикосновение было отталкивающим. Я была ошеломлена. Во мне все перевернулось, когда я подумала о том, как сама вот так же шарахалась от прикосновений. Я никогда раньше не задумывалась о том, что чувствовали при этом другие люди.
– Харди, - сказала я мягко, - Я уйду. Обещаю. Только сначала скажи мне, что случилось. Всего несколько слов, я пойму.
Я почти физически ощутила волну гнева, исходящую от него. Было слишком темно, чтобы видеть цвет его глаз, но их сияние было почти зловещим. С тревогой я задавалась вопросом, куда делся настоящий Харди? Казалось, его подменили злобным двойником.
– И как ты сможешь это понять, - сказал он глухо, - когда я сам ни хрена не понимаю.
– Харди, впусти меня, - сказала я.
Он не двинулся с места:
– Тебе не надо входить.
– О? – скептически усмехнулась я, - Что там есть такого, чего я должна бояться?
– Я.
Его ответ вызвал у меня беспокойную дрожь. Но я не пошевелилась.
– Что ты делал сегодня вечером? – спросила я, - Зачем тебя вызвала твоя мать?
Харди стоял, опустив голову. Его волосы были в беспорядке, как будто он неоднократно дергал их. Я хотела пригладить мерцающие темные завитки, обнять его. Я хотела утешить его. Но все, что я могла сделать – это ждать. С терпением, которое никогда не было для меня лёгким делом.
– Она попросила, чтобы я взял на поруки из тюрьмы своего отца, - наконец сказал он, - Его задержали вечером за вождение в нетрезвом виде. Он знал, что ей лучше не звонить. Последние два года я даю ему деньги. Я плачу ему, чтобы он держался подальше от мамы и мальчиков.
–
Харди кивнул, не глядя на меня. Его рука сжимала дверной косяк. Я почувствовала холодок в животе, глядя на его грубые сильные пальцы.
– Что он такого сделал, - спросила я мягко, - что попал в тюрьму?
Я не была уверена, что Харди мне ответит. Но он ответил. Иногда самые сокровенные тайны раскрываются, если задать нужный вопрос в нужное время. Харди говорил тусклым, безнадежным шепотом преступника на исповеди. Я знала, что слышу вещи, которые он никогда не говорил ни одному живому существу.
– Он отсидел пятнадцать лет за изнасилования с отягчающими.. .Он – серийный насильник…он творил ужасные вещи с женщинами…ему не полагалось условно-досрочного освобождения, они знали, что он не изменится. Но срок закончился, и они должны были его освободить. Он сделает это снова. Я не смогу остановить его. Я не могу следить за ним каждую минуту. Я могу только держать его подальше от моей семьи…
– Нет, - сказала я хрипло, - это не твоя работа быть его сторожем.
– ..мои братья идут по его стопам. Это его дурная кровь. В прошлом месяце я вытаскивал Кевина, я заплатил семье девочки, чтобы они не предъявили обвинения…
– Это не твоя ошибка, - сказала я , но он меня не слышал.
– Проклятые ублюдки. Все мы. Не имеющий смысла белый хлам.
– Нет.
Каждый его вдох был отчетливо слышен.
– Прежде чем я оставил отца в гостинице сегодня вечером, он сказал мне… - Харди остановился, его сотрясала дрожь с головы до кончиков пальцев. Его качало. Господи, он был совсем пьян.
– Сказал тебе что? – прошептала я, - что, Харди?
Харди помотал головой.
– Хэвен, - его голос был низким и гортанным, - Уйди. Если ты останешься… Я не в себе…Я буду использовать тебя. Причиню тебе боль, понимаешь? Убирайся к черту!
Я не думала, что Харди был способен причинить мне вред, как, впрочем, и любой другой женщине. Но правда была в том, что я не была в этом полностью уверена. В тот момент он походил на большого страдающего зверя, готового порвать любого, кто подошел бы к нему. И это было моим проклятьем после развода с Ником. Я была пуганой вороной. Я все еще жила под гнетом своего гнева и своих страхов. Но в жизни бывают моменты, когда надо либо переступить черту, либо потерять свой шанс навсегда. Если Харди способен был причинить мне вред, я должна была узнать это теперь.
От адреналина, побежавшего по венам, у меня закружилась голова. Хорошо же, ты, ублюдок, думала я с мрачной яростью и любовью. Абсолютной, обжигающей любовью, которая в тот момент была нужна ему больше всего, и он меньше всего этого хотел. Давай увидим то, что мы имеем.
Я шагнула в темноту и закрыла дверь.
Харди был на мне в ту же секунду как щелкнул замок. Я услышала стук, упавшего из его рук стакана. Я была захвачена и придавлена к двери двумястами фунтов тяжело дышащего мужчины. Он дрожал, его руки были слишком напряжены, а воздух с трудом выходил из легких. Он смял мои губы поцелуем, непристойным и грубым, продолжавшимся несколько минут, пока дрожь в его теле не ослабла, и о мой живот не стала тереться тугая выпуклость. Все эмоции, гнев, горе, ненависть к себе, потребность в ком-то, нашли выход в чистом незамутненном вожделении.