Голубой адепт
Шрифт:
— Как?! Мой враг — не Красный Адепт? — вскочил с места Стайл, внезапно затосковав.
— Забудь хоть на миг про своего Красного Адепта! — рассердилась Леди. — Дело касается нас с тобой.
Стайл сел.
— Если я невольно обидел тебя, Леди, то прости. Здесь, на Фазе, существуют условности, к которым я никак не могу привыкнуть. Многого я еще не знаю…
— О нет, не извиняйся передо мной! — вскричала Леди. — Это я должна извиниться, что обманывала тебя!
Стайл изумленно покачал головой.
— Как тебя понимать? Ты не
— Послушай, — ее глаза вспыхнули голубым заревом, осветив стены замка и занавески на окнах. — Послушай меня… Я… я должна сказать… — она перевела дыхание. — Я никогда не лгала, то есть не лгала до тех пор, пока не появился ты…
Стайл не спускал с нее удивленного взгляда.
— Ты мне лгала? Но я не переношу лжи. В этом я зеркально похож на бывшего владельца Голубого Замка. А почему ты должна лгать мне? Какой повод я подал тебе для этого, в чем причина?
Очевидно, Леди испытывала затруднение, подыскивая слова.
— Потому что… потому что я вначале солгала сама себе… — прошептала она, — я отрицала то, чего не хотела, чтобы оно было…
Слезы выступили у нее на глазах.
Стайлу захотелось успокоить, обнять ее, но он продолжал держаться поодаль. Леди не принадлежала ему, и он не имел права ее обнимать, как бы ни хотелось. И тут на ум пришло его недавнее нежелание признать в Клефе Предопределенного, и он понял, что, подобно ему, Леди тоже уклоняется от каких-то открытий. Видимо, все же это была не та ложь, которую невозможно простить.
— Леди, я хочу знать: в чем заключается твой обман?
Когда-то одна женщина солгала Стайлу скорее из жалости, чем из корысти. Это стоило ему сердечного — приступа, и он круто переменил свою жизнь. Теперь, оглядываясь назад, он не винил ее, потому что переживания дали толчок к тонкому пониманию музыки. Но Леди значит для него гораздо больше, чем значила та девочка-рабыня. Ложь Леди может стать страшным для него ударом, ибо по пустякам Леди врать не будет.
Она пристально смотрела ему в лицо, красная от стыда.
— Когда я сказала… когда я говорила тебе… — она не могла продолжать.
Сейчас Стайлу вспомнилось, как Шина впервые сказала ему, что она — робот. Он вынудил ее к признанию, а потом горько пожалел. Переживания, связанные с этим открытием, привели его в мир Фазы, сотворили другое феноменальное изменение в его жизни. Что же… Получается, что переломные моменты в судьбе Стайла связаны с разоблачением женской лжи?
— Ты так похож-на моего господина… — вдруг разрыдалась Леди. Она спрятала лицо в ладонях, ее плечи содрогались от рыданий.
Стайл угрюмо улыбнулся.
— Ну что ты, Леди! Никакого сравнения. — Он подумал о том, насколько похожа Леди на ту, с Протона. Удалось ли Васильку спастись? Василек — вечный укор его совести. Если Василек жива, он не осмелится предстать перед той, что попала в ловушку, расставленную для него.
— Когда я сказала, что не люблю тебя, я… я…
Стайл почувствовал
— Ты любишь своего покойного господина, хозяина Голубого Замка, чью внешность я ношу? Это я понимал всегда.
— Ты… — сказала она. — Тебя… Тебя…
Она все же выговорила эти слова, но если бы даже этого не сделала, он все равно бы понял…
Воздушная волна колыхнула занавес на окнах, легкий ветерок, пронесясь, коснулся его волос. На мгновение комната озарилась голубым светом. Потом голубизна поблекла, и все стало как прежде. Да, как прежде, только ложь, стоявшая между ними, развеялась, как дым. Это сопровождалось яркой вспышкой голубой молнии, которую мир Фазы сотворил для них при рождении правды.
Она сказала ему о своей любви к нему!
Стайл чувствовал себя неспособным сейчас ей ответить. Он был так уверен, что любовь Леди, если он даже и заслужит ее, придет к нему через годы. Да, совершенно очевидно, что он должен сказать то же самое, но так же очевидно, что он не в силах ни говорить, ни двигаться.
А Леди, с трудом произнеся главное, затем с легкостью стала освещать вопрос:
— Когда ты доказал, что можешь творить магию, и я увидела, что все живое любит тебя, мое сердце попалось в сети. Я-то думала вначале, что ты будешь действовать подобно деревянному, бездушному и отвратительному голему или начнешь колдовать, как Желтая Колдунья, подавляя мою волю, но оказалось, что ты…
— Нет! Нет! — вскричал Стайл. — Как могла ты так подумать! Ведь ты же вдова Адепта!
— Ты всегда защищал и охранял меня, — продолжала Леди. — Тебе помогали и Халк, и Нейса, и оборотни… Точно так же поступал мой господин.
— Конечно же! Как же иначе! Леди из Голубых Владений достойна только такого обращения!
— Ты можешь немного помолчать? — сказала Леди, вспыхнув. — Я пытаюсь рассказать тебе, почему я люблю тебя, а ты мне мешаешь. Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это молча выслушать меня.
И Стайл умолк.
— У моего господина было три прекрасных качества, — продолжала она, немного помолчав. — Он был лучшим на Фазе наездником, самым сильным Адептом. И был абсолютно независим, так же, как и ты. И ты не уступаешь ему ни в одном из этих качеств. И потом… Скажу тебе честно, я долго боролась с этим открытием: ты… — она понизила голос, — ты превосходишь его…
— Леди…
— Дашь ты мне сказать или нет?! — яростно выкрикнула она.
И Стайл снова умолк.
— На единороге он не ездил, не мог, — продолжала она, — не был в состоянии околдовать стаю оборотней, чтобы связать их Клятвой Верности с Нейсой. Впрочем, возможно, он и смог бы это сделать, если бы захотел. Но он не захотел. Он не желал совершенствоваться в магии, как постоянно делаешь ты. Он смог бы научиться тому, что ты умеешь, если бы захотел. И я люблю того, кем он мог бы стать!