Голубой молоточек. Охота за сокровищами
Шрифт:
Девушка присела на стол. Я поднял валявшийся стул и сел лицом к ней.
— Сегодня днем вы не получали никаких известий от следователя?
Она отрицательно покачала головой:
— Никто ко мне не обращался, во всяком случае, я этого не помню. Извините, что комната в таком состоянии. Вчера вечером я слишком много выпила и, должно быть, обезумела. Я все думала, как это несправедливо, что Джейк утонул. — Она немного промолчала. — Вчера от меня потребовали согласия на вскрытие.
— Сегодня его
Она снова покачала своей светловолосой головой:
— Нет, что вы. Он утонул в океане.
— Его тело в океане, но утонул он в пресной воде. Можете спросить у следователя.
Она устремила на меня затуманенный взгляд полуприкрытых глаз:
— Не понимаю. Это значит, что он утонул в реке и его тело вынесло в море?
— Это маловероятно. Летом реки слишком мелкие. Вероятно, его утопили в ванне или в бассейне, а затем виновный — кем бы он ни был — бросил труп в океан.
— Не верю. — Она оглядела комнату, как будто убийца спрятался за какую-то мебель. — Кто же мог это сделать?
— Это вы должны знать, миссис Уитмор.
Она снова покачала головой.
— Мы не были женаты. Меня зовут Джесси Гейбл. — Звук собственного имени заставил ее расплакаться. Она закрыла глаза, и слезы потекли по ее щекам. — Вы хотите сказать, что Джейка убили, да?
— Именно так.
— Не понимаю за что. Он никогда не причинил вреда ни одному живому существу. За исключением меня. Но я ему простила.
— Жертвы убийц редко заслуживают своей участи.
— Но у него не было ничего, что стоило бы украсть.
— Может, и было. Разве Пол Граймс не купил у него несколько картин?
Она утвердительно кивнула головой:
— Это правда, купил. Но в общем-то, его интересовали не картины. Я находилась здесь, в комнате, когда они разговаривали. Граймс хотел получить от него какие-то сведения и купил картины, чтобы Джейк продолжал говорить.
— Но о чем?
— О том портрете, который Джейк продал ему накануне, во время ярмарки на пляже.
— Джейк сказал ему то, что его интересовало?
— Не знаю. Они вышли из дому, чтобы поговорить наедине. Им не хотелось, чтобы я слышала их разговор.
Я вытащил фотографию украденной у Баймейеров картины и показал ей.
— Это та картина, которую Джейк продал Граймсу?
Взяв фотографию, она посмотрела на нее и кивнула головой:
— Да, кажется, та самая. Она и впрямь недурна. Джейк взял за нее хорошие деньги. Он не сказал мне, сколько именно, но думаю, не меньше нескольких сотен.
— А Граймс, вероятно, продал ее за несколько тысяч.
— В самом деле?
— Я не шучу, Джесси. Люди, которые купили картину у Граймса, позволили украсть ее у себя. Меня наняли, чтобы вернуть ее.
Она села прямо, скрестив ноги:
— Не думаете же вы, что я ее украла?
— Нет. Я сомневаюсь, чтобы вы когда-либо позволили себе присвоить чужую собственность.
— Нет, никогда, — решительно произнесла она. — Я украла только Джейка у его жены.
— Это не является преступлением.
— Не знаю, — проговорила она задумчиво. — На меня обрушились такие кары, словно я совершила преступление. И на Джейка тоже.
— Каждый должен умереть, Джесси.
— Надеюсь, и я скоро умру.
— Прежде чем это случится, — сказал я помолчав, — я хочу, чтобы вы кое-что сделали для Джейка.
— Что я могу для него сделать? Ведь его нет в живых.
— Вы можете помочь мне найти его убийцу или убийц. — Я вынул фотографию из ее обессиленных ладоней. — Думаю, что в ней причина убийства.
— Но почему?
— Потому что он знал или угадал, кто написал эту картину. Поймите меня правильно — я стреляю вслепую и не уверен, что так и было. Но по-видимому, я все же прав. Картина является связующим звеном, объединяющим гибель двух человек: Джейка и Пола Граймса.
Говоря это, я вспомнил, что был убит и третий: Уильям Мид, тело которого нашли в сорок третьем году в аризонской пустыне и мать которого позировала для этой картины. Объединив между собой эти факты, я пережил сильное потрясение — что-то вроде первого толчка, предвещающего землетрясение. От волнения у меня даже участилось дыхание и загудело в голове.
Я наклонился над столом, заваленным мусором, и спросил:
— Джесси, вы знаете, где Джейк раздобыл эту картину?
— Он купил ее.
— И сколько заплатил?
— По крайней мере, долларов пятьдесят… может, даже больше. Он не хотел говорить. Он взял пятьдесят долларов, которые мы припрятали на черный день, то есть на тот случай, если нечем будет платить за квартиру. Я ему говорила, что он рехнулся, если собирается платить наличными, нужно было просто взять картину на комиссию. Но он твердил, что есть шанс на ней заработать. Так и вышло.
— Вы когда-нибудь видели человека, у которого он ее купил?
— Нет, но это была женщина. Он сам мне проболтался.
— Какого возраста она могла быть?
Она беспомощно развела руками:
— Джейк не сказал. То есть он упомянул о том, что она уже пожилая, но на это не стоит полагаться. Даже если бы ей было семнадцать лет, он бы все равно назвал ее старушкой. Он знал, что я ревную его к молодым девчонкам. И что у меня есть для этого основания.
У нее на глаза навернулись слезы. Я не знал, что это — скорбь или гнев. Казалось, ее внутренняя жизнь определяется именно этими двумя чувствами. Впрочем, как и моя. Я уже устал допрашивать вдов убитых мужчин. Но необходимо было задать еще несколько вопросов.