Голубой молоточек
Шрифт:
Рико со стоном повернулся на бок, потом тяжело поднялся и снова бросился на меня. Он был достаточно тяжел и силен, но реакция его оставляла желать много лучшего, откинутая голова моталась из стороны в сторону. Мне не хотелось снова бить его, поэтому я сделал шаг назад, достал револьвер и велел ему успокоиться.
Вместо того, чтобы послушаться, он повернулся и, шатаясь, побежал к выдающемуся в море концу мола. Потом принялся неловко перелезать через барьер, ноги его соскальзывали с перекладин. Был отлив, и вода чернела глубоко под нами.
Не
Только доведя Рико до своей машины и захлопнув за ним дверцу, я понял, почему происшедшее радует меня. Двадцать с лишним лет назад, возле такого же залитого машинным маслом мола, я боролся в воде с человеком по имени Паддлер и утопил его.
Глава 31
Капитан Маккендрик тоже был рад видеть Рико. Мы сидели в кабинете капитана втроем в присутствии сержанта полиции, призванного записывать показания. Рико молчал, пока не принесли мешок с костями и железом. Маккендрик потряс мешком перед его лицом, изнутри до нас донесся странный глухой стук.
Маккендрик вынул проломленный череп и положил на своем столе. Пустые глазницы уставились в лицо Рико, он долго не мог оторвать от них глаз, обводя губы сухим языком. Потом попытался почесать голову, но пальцы его запутались в обвивающих ее бинтах.
— Когда-то ты был порядочным человеком, — сказал капитан. — Я помню, как ты играл в волейбол на пляже. Ты любил нормальные здоровые игры и нормальный здоровый труд — мыл машины, стриг газоны. И считал мистера Хантри наилучшим хозяином, какого может желать себе такой молодой парень, как ты. Помнишь, когда-то ты мне это говорил?
Из глаз Рико потекли слезы, проложив две блестящих дорожки вдоль крыльев его носа.
— Это страшно, — пробормотал он.
— Что страшно, Рико? Что ты его убил?
Рико затряс головой и слезы растеклись по его лицу.
— Я даже не знаю, кто это такой!
— Для чего же ты вырыл его бедные кости и пытался избавиться от них? — Не знаю...
— Как это? Делаешь — и не знаешь, зачем?
— Иногда... Когда кто-нибудь мне приказывает...
— Кто приказал тебе избавиться от этих костей, насовать в мешок железа и бросить его в море? Кто поручил это тебе? — спрашивал Маккендрик. — Не помню...
— А может, ты сам это придумал?
Рико вздрогнул, словно отшатнувшись от этой мысли.
— Нет!
— Кто же тогда?
Рико глянул в пустые глазницы. Лицо его стало еще более унылым, словно, глядя в зеркало, он увидел свой истинный облик. Подняв руку, он коснулся пальцами виска, проверяя, есть ли под кожей кости.
— Это череп мистера Ричарда Хантри? — спросил Маккендрик.
— Не знаю! Ей-Богу, не знаю!
— Что же ты знаешь?
— Немного... — простонал он, глядя в пол. — Я всегда был туповат...
— Да, это правда, но не в такой степени. Когда-то ты умел позаботиться о себе,
Маккендрик наклонился вперед.
— Что ты говоришь, Рико? — резко спросил он. — Говори громче, парень, это может оказаться важным.
Рико кивнул.
— Это важно. Я не имею с этим ничего общего.
— Ничего общего с убийством?
— Да. Это все ее делишки. Моя совесть чиста! Она велела мне зарыть его — и я послушался. Потом, через двадцать пять лет, она велела мне его вырыть. Я не сделал ничего больше!
— Не сделал ничего больше... — тихо и ядовито повторил Маккендрик. — Всего-навсего похоронил убитого, а потом вырыл его косточки и пытался утопить их в море! Зачем бы ты это делал, если не убивал его?
— Она велела мне.
— Кто это «она»?
— Миссис Хантри.
— Велела тебе закопать тело мужа?
Маккендрик встал с кресла и навис над допрашиваемым, а тот крутил головой из стороны в сторону, словно пытаясь сбросить с себя его тяжелую тень.
— Это не было тело ее мужа.
— Чье же тогда?
— Какого-то типа, который позвонил у двери в один прекрасный день двадцать пять лет назад. Он хотел видеть мистера Хантри. Я сказал ему, что мистер Хантри занят в мастерской, но и помимо этого он никого не принимает, если встреча не была условлена заранее. Но он заявил, что его примут наверняка, стоит только мистеру Хантри услышать его имя. — Как его звали? — спросил Маккендрик.
— Мне очень жаль, но этого я не помню.
— Как он выглядел?
— Обыкновенно. Был какой-то бледный и слабый, словно больной. Мне запомнилось, что говорил он с трудом, будто перенес удар или что-то в этом роде. У него был голос как у старого бродяги, хотя он, кажется не был стар.
— Сколько лет ему было?
— Лет тридцать. Во всяком случае, больше, чем мне...
— А как он был одет?
— Плохо. В какой-то коричневой одежде с чужого плеча. Я, помню, еще тогда подумал, что одежду ему дали в Армии Спасения...
— Ты проводил его к мистеру Хантри?
— Это сделала она. И все трое довольно долго говорили в мастерской.
— О чем они говорили? — спросил я.
— Я не слыхал. Они закрыли дверь, такую солидную, толстую дубовую дверь. Через некоторое время миссис Хантри вышла вместе с ним и проводила его до ворот.
Маккендрик злобно крякнул.
— Но ведь раньше ты нам сказал, что хоронил его! Ты отказываешься от своих показаний?
— Нет, сэр. Это случилось позже, в конце недели, когда он пришел с женщиной и маленьким мальчиком.