Голубой Ютон
Шрифт:
– Если допустить, что я могла ошибиться минут на пять, хотя сама я такого не допускаю, тогда есть еще одна подходящая дата, примерно на полмиллиона лет раньше. Но тогда бы мы оказались в районе Сибири, а, после того как Леночка подняла коптер на три километра и мы своими глазами увидели и Оку, и другие мелкие детали, совпадающие с идеей перемещения только во времени, мы Сибирь и полмиллиона лет может отбросить. К тому же, если я не путаю, мы бы попали в ледниковый период. Так что иных приемлемых вариантов я не вижу…
Лиза, вероятно тоже не сильно обрадованная последними новостями, тем не менее постаралась перенаправить мысли товарок в конструктивное русло, ведь она думала не только о себе, но и о детях… точнее, не столько о себе, сколько о детях:
– Ну что все носы повесили? Утром мы знали, что находимся в заднице, сейчас вышло
Импровизированную речь Ларисы, произнесенную на второй день после появления всех здесь, Анна Ярославна восприняла очень лично. Еще бы, ведь речь касалась как раз её работы: "Пусть здесь нет привычной нам цивилизации – зато есть лучшей педагогический коллектив России. Неужели лучшие учителя страны не смогут выучить детей так, чтобы эта цивилизация здесь появилась?"
Выучить-то можно, в этом Лариса была права. Но, прежде чем учить, нужно четко определить чему, как и в какой последовательности это делать. Проще говоря, нужна подготовленная и продуманная учебная программа – а ведь "старая" тут уже не годится. Потому что и с учебниками беда, и обстоятельства изменились, и то, что "раньше" было востребовано, сейчас окажется лишним балластом.
Но ведь не просто так Анна стала завучем весьма престижной школы в двадцать восемь, так что уже через неделю программа обучения была готова. После того как изрядная часть учителей перебрались жить в расчищенный магазин и облагороженный «сарай», появилось время слегка починить и дом Савельевых, где три небольших комнаты были выделены под учебные классы. Да, учеников было немного, но каждый "класс" обучался отдельно: первый с двумя учениками (пятилетняя Оля и шестилетний Никита), второй (восьмилетние Денис и Коля), шестой (Саша и Маркус) и десятый с единственным учеником Володей. Вроде бы излишество, однако так и учителя друг другу не мешали, и школьники – и это было очень важно. Потому что, пользуясь "изобилием учителей", Аня учебные программы придумала очень напряженные, с расчетом на то, что стандартная школьная программа (за вычетом совершено бесполезных в нынешней реальности предметов вроде истории или «экономики») будет им дана не за одиннадцать лет, а всего за семь. Или за шесть – это уж как дело пойдет, но когда каждый ученик окружен и заботой, и вниманием… и учителя в доступности почти что круглосуточно готовы разъяснить и повторить что угодно…
Для Кати, которая успела уже полгода отучиться в архитектурном колледже, Анна Ярославна до конца программу составить не успела, ведь сначала нужно было понять что именно девушка «недополучила» из школьной программы. А с Вовкой вообще было «все сложно».
С общеобразовательными предметами было, в целом, понятно, ведь здесь были учителя, которые его уже неплохо знали (в том числе и по каким предметам мальчик «отстаёт»), но и твердая позиция Михалыча, убежденного в том, что из парня нужно готовить «инженера-энергетика широкого профиля», никем особо не оспаривалась. Вот только чему именно и в какой последовательности учат энергетиков, Анна Ярославна представляла с большим трудом, а идеи старика на эту тему вызывали у педагогов лишь снисходительные усмешки: даже учителю какой-нибудь литературы понятно же, что освоить курс проектирования электрических машин без знания общего школьного курса физики будет… трудновато, а университетский курс высшей математики за год пройти – и вовсе невозможно. Хотя…
Нина сказала, что попробует дать Вовке всю глубину математической мудрости к следующему лету, на что Лера ехидно заметила:
– Нина, знания половым путем не передаются!
– Издеваешься?
– Ммм… Нет, наверное просто завидую. Но может не сами знания, то хоть тяга к ним передастся? Ты старайся дальше… только аккуратно, чтобы парень не надорвался!
– Лера!
– Я про учёбу только, ты что? Его же и Михалыч тиранит, и Ксюха…
На самом-то деле Лера, как, впрочем, и все остальные жители поселка, Нину скорее жалели, чем осуждали. Ну да, после «переноса» настроение у всех было весьма депрессивное, но откровенно изматывающий труд не давал особо времени предаваться унынию. А Нина работой занималась не особо тяжелой, к тому же большей частью занималась ей в одиночестве – и времени на тяжкие размышления у нее хватало. В такой ситуации многие бы предпочли «спрятаться от невзгод» на груди близкого человека – но все близкие у неё остались «там», и Нина «спряталась» на груди у Вовки, который ей показался «самой надежной защитой».
Тем более что парень был практически взрослый, почти восемнадцать лет. В десятом он оказался просто потому, что после седьмого класса год пропустил: родители взяли сына с собой в «жаркие страны» и только в сентябре уже сообразили, что до ближайшей русскоязычной школы при посольстве добираться два часа в один конец. На самолете… Пока нашли, с кем парень может дома жить, пока все документы оформили – времени прошло столько, что «догонять» пропущенное пришлось уже в следующем году. Хотя сам Вовка по этому поводу не особо расстраивался: тетка (двоюродная сестра матери) смогла устроить его в самую хорошую школу города и даже, как сейчас выяснилось, всей страны. Ну а то, что случилось сейчас – оно уже случилось, и теперь ему предстояло доказать и себе, и всем окружающим, что он на самом деле взрослый и самостоятельный человек.
Вова ведь и занимался не только учебой. Например, используя в качестве топорика найденный на кухне савельевского дома поварской тесак, прорубил за несколько дней тропинку к месту падения «Солариса» – чтобы было удобнее оттуда тащить «что-нибудь нужное». Однако все это нужное – точнее, слитый из машины бензин – уже перетащил к себе Михалыч, так что мальчику достались лишь сиденья, из которых женщины соорудили пару не самых удобных спальных мест. Зато теперь можно было быстро и просто дойти до «дальней» опоры моста, где рухнули восемь «огрызков» мостовых балок, длиной от метра до двух с небольшим…
Ксении было трудно применить знания инженера-станкостроителя в одиночку, и она начала ими усиленно делиться с тем, кто – по её мнению – мог помочь воплотить их во что-то реальное. С Вовкой. И в результате они вдвоем даже сделали одну полезную вещь: маленький станочек. Очень полезный станочек: гончарный круг с ножным приводом. Не ахти уж какое сложное устройство, но сам процесс его создания поменял восприятие практически всеми женщинами грядущих перспектив. И не потому, что они вдруг убедились в том, что цивилизация еще не рухнула окончательно, а потому что изготовление гончарного круга показало всем, что есть еще огромные ресурсы для этой цивилизации сохранения.
Все оказалось просто: для приводов педали, вращающий деревянное колесо, и для осей всего, что в этом круге крутилось, нужны были соответствующие материалы, лучше всего – металл. И желательно – в виде металлических прутьев. Володя, когда осознал данный момент, просто взял кувалду и, раздолбив в щебень примерно метровый кусок рухнувшей балки моста, искомый полуфабрикат (в виде арматуры) добыл, причем с огромным запасом (ну, если потребности гончарного производства только считать). Учителя (даже учителя русского языка) арифметику в массе своей знают неплохо, так что прикинуть что «перенесенный» кусок моста (пять с лишним балок в длину, восемь в ширину) хранит в своих недрах поболее сотни тонн стали, смогли. Не смогли только выяснить, насколько поболее (верхняя оценка колебалась от четырехсот до восьмисот тонн) – но сообразить, что этого хватит надолго, сумели. А видя, что именно из стали вполне себе несложно сделать, окончательно успокоились. У Володи же появился еще один повод подкачать мышцу, круша кувалдой обломки бетонных балок. Первый же повод у него появился чуть раньше, но тогда Вове «насладиться» этим особо не пришлось.