Голубя тебе на грудь
Шрифт:
– Ну так выслушали бы ее, - уполномоченный Давиот покосился на главу стражи с неодобрением.
– Вдруг и впрямь дело серьезное.
– Как же, - фыркнул хозяин кабинета.
– Там было что-то про салума, который уже кого-то убил, а теперь заманивает ее жениха в свои сети. И вот, доверчивый и наивный, тот рискует потерять душу, поддавшись на искусительные речи. И знак-то уж какой-то ему на плече вырезали, и кровь-то уж пустили... А мы просто обязаны немедленно все бросить и пойти его спасать. Ага, спасибо, Фэрди, - секретарь принес стул.
– Если не ошибаюсь, смысл ее воплей сводился
Служащие "Мирлы" к его удивлению отнеслись к его словам довольно странно: насторожились, серьезно переглянулись, о чем-то задумались.
– Нам бы очень хотелось побеседовать с этой вашей девушкой, - проговорил Тавис Давиот.
– И, если это вас не обидит, желательно наедине.
***
Айрел Керран сидел на подоконнике своей комнаты и рассеянно перебирал струны лютни. После концерта и последовавшей за ним "веселой" ночи прошло два дня. Ее итоги же были известны уже на следующее утро.
Один ларцевещатель не пострадал, второму повезло меньше, но восстановлению он поддавался. Из десяти человек, их охранявших, трое погибли, еще четверо оказались в лазарете, остальные же, можно сказать, отделались легким испугом. Кто совершил нападение, выяснить так и не удалось, однако руководство табидского отделения гильдии было твердо намерено найти злоумышленников или злоумышленника. Выжившие охранники сообщили, что их атаковал один человек, но всё же не могли утверждать этого с уверенностью: всё произошло слишком быстро и они не успели сориентироваться. Глава службы безопасности же полагал, что его люди и бард столкнулись с двумя, а то и тремя разными членами вражеской группы, поскольку не верил, что хлипкий музыкант смог бы спастись от того, кто с легкостью разделался с лучшими его подчиненными. Делом активно занималась городская стража: гильдия бардов - учреждение достаточно влиятельное, она способна принудить окружающих проникнуться ее проблемами, как своими собственными.
Айрел при последующих допросах придерживался своей версии, ничего существенного к показаниям больше не добавлял, об истинных событиях той ночи ни с кем говорить не собирался. Плечо его полностью зажило и не причиняло ни малейших неудобств. Рука работала не хуже, чем прежде. Однако певцу было неспокойно. Салум исчез и больше не появлялся, так и не объяснив, как пользоваться обретенным оружием. Его коллега тоже пока таился, однако певец не сомневался, что он где-то поблизости. С полной поддержки Риона, Айрел отказывался покидать пределы территории гильдии, совершенно искренне утверждая, что опасается за свою безопасность, и мрачно предвкушал тот день, когда ему придется это сделать, чтоб вернуться в Обхарнайт - придворному барду положено быть при дворе. Мысль, что для него эта история уже закончилась, он даже не рассматривал.
В дверь постучали.
– Вас желают видеть двое каких-то людей. Говорят, что из какой-то королевской службы. Господин Эллентиз выдал им допуск. Они уже ожидают в малой гостиной.
Барду посетители не понравились: они смотрели на него так, будто пытались что-то увидеть.
– Добрый вечер, - поздоровался он, присаживаясь на диван.
Вперил в незнакомцев чистый и наивный, не обремененный излишним интеллектом взор - это иногда помогало при неприятных разговорах. Некоторых трогательные дурачки умиляют. Относились ли к их числу эти люди, еще предстояло выяснить. Кроме Айрела, гостей, сидящих на диванчике напротив него, и мелкой дворняги, обнюхивающей угол ковра, в комнате никого не было: посетители попросили об аудиенции с глазу на глаз.
– Добрый вечер. Королевская служба "Мирла", уполномоченные Тавис Давиот и Барре Камрон, - младший из собеседников, мужчина приятной внешности, темноволосый и немного смуглый, подался вперед и облокотился на колени.
– Как звать собаку уполномоченного Камрона, не знаю даже я, - дружелюбно улыбнулся.
Айрел вежливо сделал то же самое. Попытка разрядить обстановку на него не подействовала, однако он посчитал, что демонстрировать это не обязательно.
– Мы слышали, что два дня назад вы подверглись нападению. Какое счастье, что всё обошлось: если б с вами что-нибудь произошло, это было бы горем для всей страны.
Бард сокрушенно покивал, всем своим видом показывая, что тоже считает, будто потеря для Кендрии и впрямь была бы невосполнимой.
– Приносим свои извинения, что отвлекаем вас от каких-нибудь, несомненно, очень важных дел, и уверяем, что не займем много вашего времени, - певец обратил внимание, что тот, кто назвался Тависом Давиотом, говорил за обоих представителей службы.
Барре Камрон же сидел почти неподвижно, принимать участия в беседе не стремился и лишь пристально глядел на музыканта. Того этого немного раздражало.
– Возможно, моя просьба покажется вам странной, но... покажите, пожалуйста, правое плечо.
Айрел вздрогнул и внутренне похолодел. Откуда они знают?! Понадеялся, что его смятение осталось незамеченным, и снова включил дурачка. Пару раз моргнул, изображая недоумение, и, полуобернувшись к посетителям правым боком, чуть выпятил руку, демонстрируя плечо.
– Закатайте рукав, пожалуйста, - попросил Тавис Давиот, внимательно наблюдая за действиями музыканта.
Бард мысленно заскрежетал зубами от досады. Наградил посетителей очередным наивным взглядом существа, обитающего лишь в мире искусства и не способного внятно мыслить понятиями, с ним не связанными. Обычно это отбивало у собеседников желание пытаться от него чего-нибудь добиться или в чем-нибудь убедить. Эх, будь служащие "Мирлы" женщинами, наверняка бы сработало...
– Скажите, а что случилось?
– поинтересовался Айрел, вяло сражаясь с якобы не поддающейся пуговкой на манжете.
– Ничего, - дружелюбнее прежнего улыбнулся уполномоченный Давиот.
– Просто проверяем некие сведенья.
Бард, с некоторых пор относящийся к радушным улыбкам с определенной неприязнью, внутренне скривился. Решил, что, если тянуть и дальше, это вызовет подозрения. Ладно, была не была! Может быть, посетители что-то другое ищут. Расстегнул пуговицу и сдвинул рукав вверх, демонстрируя черный рисунок. Хмуро глянул на собеседников, наблюдая за их реакцией. Тавис Давиот раздосадовано цокнул языком и откинулся на спинку дивана, Барре Камрон же оживился, подался вперед и, прищурившись, принялся рассматривать узор.