Голыми руками
Шрифт:
Миколь опаздывала. В этом она вся — никогда не приходит вовремя. С ней никогда не знаешь, действительно ли вы договорились о встрече или кто-то из вас что-то перепутал. У нее всегда все сложно, как будто каждый ее шаг отмечен сомнением. Не знаешь, к чему готовиться. Более того, она может позволить себе в последнюю минуту передумать и никому при этом ничего не объяснить.
Я выпила порцию виски. Пригубила вторую. Все вокруг начало потихоньку плыть, когда наконец появилась Миколь. Она принеслась, запыхавшись, почти на час позже и даже
Я открыла было рот, но она меня перебила:
— Ты хотела меня видеть — я пришла. Только не надо оправдываться. Ты ничего не можешь мне объяснить. Меня вообще от тебя тошнит. Я знаю, что было между тобой и Джио. Я знаю все.
— Что все?
— Прекрати. Даже не пытайся.
Я молчала.
— Мне даже в голову не могло такое прийти! И главное — ты!
Я продолжала молчать. Она не унималась:
— Ну хорошо, выкладывай. Если есть что сказать, говори. Только не надо врать.
И тут вдруг случилось то, чего я меньше всего хотела, — слова начали сами вылетать у меня изо рта, я не могла их остановить:
— И это говоришь мне ты?.. Не врать?
Она не ожидала. Я продолжала:
— Ну что ж, давай начистоту. Ты ведь этого хочешь? Мы ведь никогда не говорили о прошлом!
Ух как она на меня посмотрела! Так бы и изничтожила меня и пепел по ветру развеяла!
— Что ты такое несешь?
Тут во мне вскипела ярость, вспомнились мои страдания, мое одиночество, мои потери. Все, что я долгие годы пыталась в себе подавить, выплеснулось наружу:
— А что ты думала? Что я буду собирать крошки с твоего стола? Что мне больше ничего не нужно? Думала, так легко от меня отделаешься?
— Ты сошла с ума, Эмма. У тебя брызги изо рта. Какая гадость!
— Подумаешь, слюной брызнула! Мне и не такое приходилось терпеть. Только ты всего этого знать не хочешь.
— Ты сама во всем виновата. Только ты, и никто другой.
— Я не про Джио.
— А про что же тогда?
— Про то, что было раньше. Ты прекрасно знаешь.
— Да ты бредишь, бедняжка.
— Да, бедняжка. Несчастная идиотка, которая полагала, что жизнь удалась, потому что любимый мужчина рядом. Увы, нам на голову свалилась ты.
— Все это было сто лет назад! Ты мне уже надоела. И не думай, что я все это так оставлю… Ты за все ответишь. Хватит с меня. Я пошла.
Она встала, начала собирать свои вещи. Я тоже вскочила, обогнула стол, с силой посадила ее обратно. На ее лице, исказив черты, мелькнул страх. Проходивший мимо официант остановился, с беспокойством глянул на нас, потом пошел по своим делам. Я села и продолжала, снизив тон:
— Тебе все же придется меня выслушать.
Она процедила:
— Так и быть, раз уж ты настаиваешь. Кстати, скажи, сколько времени это длилось у вас с Рафаэлем? Даже после нашей с ним свадьбы? И даже
Она захлюпала носом, достала бумажный платок, высморкалась. Рафаэль, тот всю жизнь с собой носовые платки носит. Она — нет. Миколь продолжала:
— Ты в самом деле думаешь, что я ничего не видела, ничего не замечала? Просто я ждала, что это рано или поздно кончится само, запутается настолько, что невозможно будет продолжать. В сущности, я оказалась права. Ну что, теперь ты довольна? Я могу идти?
Очень тихо, так что Миколь пришлось ко мне наклониться, я сказала:
— Нет. Мы еще не закончили.
— Сколько пафоса!
— Скажи, ты помнишь тот вечер? Разумеется, помнишь, как такое забыть?
— Какой вечер?
— Когда ты объявила, что ждешь ребенка.
— Ну и что?
— Джио родился в конце июня.
— Ну и что из этого?
— Десять месяцев спустя!
— Ах, вот оно что! Ну да, десять. Считать ты умеешь.
— Ты обманула меня, Миколь. И Рафаэля тоже. Ты нам обоим лапшу на уши вешала. “Я беременна, я беременна…” Ты лгала. Ему-то ты что рассказала? Впрочем, мужики — дурачье, не так ли? Они предпочитают не знать, как там все происходит. Тебе крупно повезло, девочка.
— Теперь все это старо как мир. Было, да прошло, Эмма. Быльем поросло.
— А, понятно, значит, тогда еще было не поздно.
— Перестань. Все позади, понимаешь? По-за-ди.
— Вот заладила “позади, позади”. Как будто время может что-то оправдать.
— Просто, так или иначе…
— Что так или иначе? Ты победила? Ты это хочешь сказать?
На этот раз я не стала ее удерживать. Она встала, ничего не ответив, прямая, будто на голове у нее была стопка книг, оделась и, не снимая с лица высокомерной полуулыбки, ушла, не удостоив меня даже взглядом.
Официант, немного обеспокоенный, спросил меня: “С вами все в порядке?” Я кивнула. В глазах у меня стояли слезы. В старых зеркалах отражались горящие люстры. Одна из последних ночей старого года.
Рафаэль тянул целую зиму, прежде чем решился мне позвонить. Мы договорились встретиться в одном из маленьких бистро Люксембургского сада, — в том, что ближе всего к улице Медичи. На этот раз опаздывала я.
Я бежала бегом. Чтобы отдышаться, остановилась около фонтана с Акидом и Галатеей. Мне всегда казалось, что в томно-податливой позе юной девы куда больше жизненной силы, чем в объятиях держащего ее на коленях мужчины. Ее рука на затылке возлюбленного легко играет локоном. Именно эта деталь доказывает, что игру ведет она, а не он. Ускользнув от взгляда циклопа Полифема, я пошла дальше, на этот раз не спеша, туда, где ждал меня Рафаэль.