Голый конунг. Норманнизм как диагноз
Шрифт:
О Рослагене не забывает и заграница. О нем напомнил, например, в 1998 г. шведский археолог И. Янссон: что Русь от Ruotsi (Rootsi) > rodhr – «гребля», регион, отличающийся греблей, команда гребцов и что в Средние века «Роденом» (Roden), позднее «Руслагеном» (Roslagen) именовался прибрежный район Упланда [489] . К Рослагену, как это хорошо видно из слов немецкого лингвиста Г. Шрамма, произнесенных в 2002 г.: «Сегодня я еще более решительно, чем в 1982 г. заявляю, уберите вопрос о происхождении слова Ruotsi из игры! Только в этом случае читатель заметит, что Ruotsi никогда не значило гребцов и людей из Рослагена, что ему так навязчиво пытаются доказать» [490] , – за рубежом апеллируют и сегодня.
489
Янссон И. Русь и варяги. С. 27.
490
Schramm G. Op. cit. S. 107.
Надлежит подчеркнуть, что подобные настроения в зарубежной историографии хорошо «разогрела» русская эмиграция. Как, например, писал в 1925 г. Ф.А. Браун, финское название Швеции Ruotsi – «это не что иное, как переделанное на финский лад имя ближайшей к Финляндии шведской области, которая в Средние века еще не входила, как ныне, в состав провинции Упланд, а имела особую политико-административную организацию и называлась Rother… Rothin, а более официально Roth(r)sland: недавно (1913 г.) это имя было прочтено и в рунической надписи на знаменитом мраморном льве, ныне стоящем перед Арсеналом в Венеции. Береговая часть этой некогда обширной и самостоятельной области еще теперь называется Roslagen». В 1937 г. А.Л. Погодин в понятии «внешняя Русь», присутствующем в труде византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», увидел Рослаген. Параллельно с тем в советской науке академик Б.Д. Греков утверждал в 1936 и 1939 г., что варяжская русь вышла из Рослагена: «Эта гипотеза кажется мне наиболее вероятной» [491] .
491
Браун Ф.А. Варяги на Руси. С. 322; Погодин А.Л. «Внешняя Россия» Константина Багрянородного // Зборник лингвистичких и филолошких расправа. Београд, 1937. С. 79–80; Греков Б.Д. Феодальные отношения в Киевском государстве. М., Л., 1936. С. 169; его же. Киевская Русь. М., Л., 1939. С. 226.
Затем в 40—50-х гг. апеллировал к «Рослагену» датский лингвист А. Стендер-Петерсен, крупнейший норманнист ушедшего века, на идеях которого во многом стоит сейчас российская норманнистика. Его авторитет, несомненно, и соблазнил Мельникову на подлог. При этом он сам не чурался подлогов. Так, будучи очень твердым в посылке: «Я должен сразу же заявить, что считаю вопрос о происхождении термина Русь окончательно решенным», – ученый утверждает: «Единственно приемлемым с точки зрения строгой филологии является объяснение термина Русь как происходящего через финскую среду из древнешведского языка». И далее, ссылаясь на мнения Куника и Томсена, которые они не высказывали, лингвист заключает, что «термин Русь так или иначе восходит к названию шведского поморского края Roslagen, или, вернее, к более древней форме этого названия, а именно Rother…Именно от этого названия поморской провинции было образовано старинное название гребцов или моряков с побережья указанного края, и что назывались они по древнешведски roths-karlar, roths-maen, roths– buggiar. …От первой части этого названия финны, по законам своего языка, образовали типически финскую краткую форму Rotsi (теперешнее Ruotsi) как удобное название для приплывавших из-за моря и оседавших среди туземного населения Финляндии и Эстонии заморских выходцев из Швеции. Это название впоследствии перешло от финнов к русским славянам…» [492] .
492
Stender-Retersen A. Varangica. P. 244.
В статье «Воинствующий дилетантизм на экране» Клейн, желая любой ценой спасти Мельникову, позволил себе, с целью скомпрометировать выводы Грот, пренебрежительно отозваться о ней как о «любительнице-историке». Когда же его затем в Интернете вывели на разговор о трактовке рун пирейского льва, он сказал 13.01.2013: «Если Мельникова ошиблась, она это несомненно признает. Даже если указание на ошибку исходит от Грот. И такой солидный и честный ученый, как Мельникова, может пропустить какую-то литературу. Из этого не вытекает ошибка в системе взглядов».
Но это не ошибка, а именно вытекающая из системы взглядов фальсификация, которая вряд ли может принадлежать действительно солидному и честному ученому. И Мельникова данную «ошибку», что хорошо понимает Клейн, никогда не признает. Потому как ей придется признать тогда еще много такого рода «ошибок», что навсегда ее похоронит не только как «солидного и честного ученого» (или, по оценке Пчелова, «одного из ведущих современных специалистов по Древней Руси» [493] ), но и как ученого вообще. Не поздоровится, понятно, и норманнизму.
493
http://mn.ru/society_history/20111214/308596564.html
Назову некоторые из таких «ошибок» Мельниковой, которые также носят принципиальный характер.
Например, она утверждает, что «в Скандинавии до XI в. города отсутствовали…» [494] . Хотя и это признание прямо показывает, что варяги и русь, занимавшиеся активным строительством городов на Руси задолго до XI в., не могут быть скандинавами, но все же иной век появления городов в Швеции называют сегодня шведские ученые. А они, например Х. Андерссон, Т. Линдквист, М. Шеберг, подчеркивают, что по-настоящему строительство городов их предки начали лишь только в конце XIII в.: Ледосэ и Аксвалль в Вестергетланде, Кальмар в Смоланде, Боргхольм на Эланде, Стегеборг в Эстергетланде, а также в районе озера Меларен Нючепинг и Стокгольм. Причем Х. Гларке и Б. Амбросиани отмечают, что в XI в. в Скандинавии начали появляться лишь небольшие поселения сельского типа, да и то только в земледельческих центрах [495] . И такие выводы шведской науки, а их скандинавист Мельникова знает, еще более отделяют наших варягов и русь от скандинавов, до конца XIII в. не имевших собственной городской культуры.
494
Мельникова Е.А. Рюрик и возникновение… С. 65.
495
Andersson H. Sjuttiosex medeltidsst"ader – aspekter pa stadsarkeologi och medeltida urbaniseringsprocess i Sverige och Finland. Stockholm, 1990. S. 25, 29, 41–42, 44, 46, 50–51; Clarke X., Ambrosiani B. Vikingast"ader. H"ogan"as, 1993. S. 48–50; Lindkvist T., Sj"oberg M. Det svenska samh"allet. 800—1720. Lund, 2006. S. 62–63.
В данном случае не мешает вспомнить и Сигтуну Мурашевой, принцип планировки которой она увидела на киевском Подоле и увязала ее со шведами (да и Петрухин говорит об открытии «варяжского вика» времен Олега в Киеве: планировка древнейших городских кварталов на Подоле «повторяет планировку, характерную для балтийских «виков»; схожую планировку имели прибрежные кварталы Ладоги и Гнездовского поселения» [496] ). Но шведы не могли планировать в Киевской Руси ни одного города вообще, потому как этого дела не знали даже и после ее распада. Да и сама Сигтуна возникла значительно позже Киева. Как говорил про нее шведский археолог Х. Андерссон, что «застройка, характеризующая плотно населенный пункт, прослеживается в XI в.» и что наличие торговли и ремесла также относится к этому времени [497] . Вернее будет тогда сказать, используя сравнение Мурашевой, что это русские славяне основали и распланировали Сигтуну, как и другие города «средневековой Швеции».
496
Петрухин В.Я. Призвание варягов. С. 42–43.
497
Andersson H. Op. cit. S. 50.
То, что Мельникова не брезгует изготовлением фальшивок, особенно видно из следующего примера, в котором она манипулирует веками, стараясь придать своим псевдо-лингвистическим рассуждениям вид, как верно выразилась Грот, «под старину» (эти манипуляции выделены мною курсивом).
Так, в 1999 г. она в учебном пособии для студентов вузов утверждала, оперируя очень любимым норманнистами волшебным словечком «предполагается», что «Русь» восходит «к древнескандинавскому корню rop-, производному от германского глагола *rowan, «грести», «плавать на весельном корабле» (ср. др. – исл. r'oa). Слово *roP(e)r (др. – исл. r'odr) означало «гребец», «участник похода на гребных судах»… Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в VII–VIII вв. плавания в Восточную Прибалтику (курсив мой. – В.Ф.) и в глубь Восточной Европы, в Приладожье, населенные финскими племенами», которые «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним (таково значение этого слова и его производных в современных финских языках). Включившиеся в финно-скандинавские контакты восточные славяне заимствовали местное обозначение скандинавов, которое приобрело в восточнославянском языке форму русь» [498] .
498
Мельникова Е.А. Зарубежные источники по истории Руси как предмет исследования // Древняя Русь в свете зарубежных источников: Учебное пособие для студентов вузов. С. 12.
Но в 2011 г., т. е. спустя 12 лет, Мельникова сообщала учителям в издании «История. Научно-методический журнал для учителей истории и обществознания», что имя «Русь» «к древнескандинавскому корню roth-, производному от германского глагола *rowan, «грести», «плавать на весельном корабле» (ср. др. – исл. r'oa). Слово *roth(e)R (др. – исл. r'othr) означало «гребец», «участник похода на гребных судах»… Так, предполагается, называли себя скандинавы, совершавшие в V в. плавания в Восточную Прибалтику (курсив мой. – В.Ф.) и уже в VII–VIII вв. проникавшие вглубь Восточной Европы, в Приладожье, населенное финскими племенами», которые «усвоили их самоназвание в форме ruotsi, поняв его как этноним (таково значение этого слова и его производных в современных финских языках: Ruotsi – «Швеция», ruotsalainen – «швед»). Включившиеся в финно-скандинавские контакты переселявшиеся на север восточные славяне заимствовали местное обозначение скандинавов, которое приобрело в восточнославянском языке форму русь» [499] .
499
Мельникова Е.А. Сокровищница сведений о Древней Руси. С. 14.
Невольным «виновником» такой дурно пахнущей фальшивки стал замечательный, ныне покойный археолог В.В. Седов. Дело в том, что он, в 1998–1999 гг. касаясь скандинавской этимологии имени «Русь», отстаиваемой Мельниковой с археологом Петрухиным, продемонстрировал, что построение rops>ruotsi>rootsi с историко-археологической точки зрения «никак не оправдано»: «Если Ruotsi/Rootsi является общезападнофинским заимствованием, то оно должно проникнуть из древнегерманского не в вендельско-викинг-ское время, а раньше – до распада западнофинской общности, то есть до VII–VIII вв., когда уже началось становление отдельных языков прибалтийских финнов». Однако археология, констатировал Седов, не сомневающийся в норманнстве варягов, не фиксирует проникновение скандинавов в западнофинский ареал в половине I тыс. н. э.: «они надежно датируются только вендельско-викингским периодом» [500] .
500
Седов В.В. Русский каганат IX века // ОИ. 1998. № 4. С. 14–15, прим. 52; его же. Древнерусская народность. С. 66.