Гомер и Ева
Шрифт:
И тут из карманов Евы выскочили игрушечные солдатики Моцарта – зеленые и коричневые. Солдатики вели себя как-то странно, каждый аккуратно приземлялся на обе ноги, перезаряжал маленькую винтовку и тыкал ею в сторону мальчика с развевающимся за спиной плащом.
– Padam! Padam! – запела Ева то, что напевал ей Моцарт на баррикадах, когда никто еще не хотел с ними бороться, и солдатики, приободренные воспоминанием, с каждым новым ее словом подскакивали и обрушивались на вампира, кололи его копьями в бока и в лицо, пока он не начал расти, пока не стал
– Какая сильная связь, – вампир достал из внутреннего кармашка пиджака кружевной платок. Он вытирал платком кровь на лице и разглядывал солдатиков – теперь, защитив Еву, они вновь стали пластмассовыми игрушками.
– Все, к чему он прикасался, становилось не таким, как было до сих пор, – увлеченно рассказывала Вампиру Ева, пока они шли по лесу к морю. – Да вот хоть бы этот набор солдатиков – разве это обычно?
Вампир кивал – такое бывает.
– Эти солдатики теперь твоя армия, а тебе в пути пригодится армия, чтобы не умереть, чтобы такие, как я, тебя случайно не убили. И каждая вещь Моцарта будет защищать тебя, ты только чужакам их в руки не давай – разрядятся. Но их сила не безгранична, они работают, только пока ты помнишь своего милого мальчика.
– Моего милого мальчика, – повторяет Ева, пробует эти слова, они ей нравятся. – А ты почему в росте меняешься?
– Ты тоже меняешься в росте – все так делают, когда им больно или когда обидели, – сказал Вампир с очень синими зрачками. – Ты пришла сюда совсем маленькой. Если бы мы шли сейчас по пляжу, ты бы увидела, что мне песок по щиколотку, а тебе – по горло. Рост – величина непостоянная.
Ева уже почти не боялась вампира. Плащ красиво развевался, зрачки были бирюзовыми, вишни он больше не жрал.
– Мама всегда говорила, что это возраст непостоянная величина. Что если стрелку часов подкрутить, то он может вернуться на пять, и десять, и даже на двенадцать лет – без проблем.
– Так у тебя что, часы есть? – недоверчиво спросил вампир.
– Ну да. Я, правда, время еще ни разу в жизни не переводила.
– Но часы у тебя есть, – повторил он.
– Конечно, есть. С детства есть.
– Обожаю, когда приходят те, у кого есть часы. А мама знает, где ты?
– С ума сошел? У всех своя война.
– И свои демоны, – согласно кивнул Вампир.
– А ты что же, разбираешься в часах? Вообще-то в них должен быть компас, но я ими пользоваться не умею, так что шла сюда за жуками. А ты знаешь, где там компас? Можешь показать?
Вампир остановился, отступил на шаг и замахал руками. У него даже глаза округлились.
– Не надо. Не надо. Сама разбирайся. Пойдем, я тебе василиска покажу. Я тебе многое могу показать. У меня здесь чего только не отыщешь.
Еве уже не хотелось смотреть на василиска, но, в конце концов, она проделала долгий путь. Это ведь все ради Моцарта, в конце концов.
Она заметила жуков на деревьях, сбросивших иголки. Жуки не стрекотали. Вокруг тишина, а перед ней – кожистые крылья
Ева попыталась подняться на мост, но не смогла сделать ни единого шага: ее останавливал невидимый барьер. Вампир засмеялся, безо всякого труда он вступил на мост, и шел вперед, и звал Еву за собой.
– Без меня ты на мост не поднимешься. Без меня ты вообще не многое можешь. По ту сторону моста в гроте – клетка с василиском, но выпустить его из клетки может только тот, кто сумеет разорвать сильную связь.
– Как в атоме?
– Да, как в физике – получить из свинца золото можно в результате ядерной реакции с разрывом сильного взаимодействия. А получить камень, дарующий бессмертие, можно, лишь разорвав сильную связь между людьми, потому что в результате такого разрыва высвобождается энергия, вполне достаточная для того, чтобы выпустить василиска из клетки.
В глубине грота стоит клетка с василиском. Над василиском кружит, но не садится, аист – выжидает, когда ящерица вырвется, и тогда он набросится на нее, а та от страха откинет хвост.
– Я давно уже вырастил его, – произносит Вампир с очень синими зрачками, – но никто не решается ради бессмертия разорвать сильную связь, а не разорвешь – не получишь хвоста василиска, – вампир толкает Еву в спину – подойди ближе, посмотри, полюбуйся.
Скользкое тело животного неприятно отливает мутновато-рыжим в полумраке.
– Бред какой-то.
Ева пытается просунуть руку между прутьями, но вампир оттаскивает ее от клетки.
– У вас с Моцартом очень сильная связь, – после паузы произносит Вишневый. – Разорви ее – и обретешь бессмертие, и свинец в золото превратишь.
– И зачем мне бессмертие без Моцарта? Оно мне только ради него и нужно, ты разве не понимаешь?!
Рядом с василиском лежат несколько крупных яиц, и, если всмотреться, видно, что в них растут чахленькие туши рептилий.
Что-то нестерпимо давит на голову, Ева чувствует, как скелет сжимается – наверное, так странно работает гравитация, но если есть гравитация, то должна быть и точка опоры, а ее у Евы отняли, когда Моцарт отправился на войну.
Под этой давящей силой Ева уменьшилась настолько, что каждая песчинка казалась каменной глыбой, а выброшенное на берег вязкое тело медузы – целой горой. Все на свете теперь было больше нее, а она была совсем маленькая и все еще смертная.
– Какая безвыходная ситуация, – со спокойной улыбкой сказал вампир. – Люблю такие, – и взял ее в руку. – Разорви сильную связь, принеси вишен – и я позволю тебе открыть клетку с василиском.
– Я не буду разрывать связь с Моцартом!
– Не ты одна связана с Моцартом. Есть еще этот ваш дружок.
– Картер?
Устав от этого разговора, вампир затолкал Еву в рюкзак Моцарта, вынес к берегу, там и оставил.
– Ну вот, приехали! – сказала Ева сама себе.