Гомер. Илиада
Шрифт:
Диор, сын Амаринка, был поражен острым камнем в правую голень над пяткой. Камень метнул в него Пирос, предводитель фракиян, раздробив ему кость и порвав сухожилие. Рухнул на землю Диор, он простирал к товарищам руки и умолял их о помощи. Но тут подоспел Пирос и вонзил копье ему в живот: внутренности вывалились наружу, и мрак окутал Диора.
На Пироса напал Фоас и, ударив копьем, пробил ему легкое. Он тотчас же вырвал копье из груди фракийца и, обнажив острый меч, нанес ему смертельную рану в живот.
Мало– помалу удача склонилась на сторону ахейцев. Каждый их вождь побеждал кого-либо из наших. Сперва Агамемнон, пастырь народов, сбил с колесницы великого Годия, вождя гализонов. Тот обратился было в бегство, но Агамемнон мощным ударом вонзил копье ему в спину. С шумом пал он на землю, и загремели на павшем доспехи.
Идоменей убил Феста, прибывшего из плодоносной Тарны. Сын меонийца Бора, он всходил на колесницу, когда Идоменей Девкалид ударил его в правое плечо своим длинным копьем. Опрокинулся на спину Фест, и окружила его ужасная тьма.
Пал от руки Менелая Скамандрий, отпрыск Строфия, славный стрелец. Сама Артемида, казалось, его обучила поражать диких зверей, населявших холмы и дубравы. Но ни богиня ему не помогла, ни его меткие стрелы. Менелай ему, убегавшему, в спину послал копье, и медное острие вышло из груди. Грянулся Скамандрий лицом в прах, его оружие зазвенело.
Мерион поверг Ферекла, зодчего, руки которого были опытны во всяком искусстве. Именно он строил прекрасные суда Париса – начало всех бедствий. Мерион преследовал его и, настигнув, ударил копьем в правую ягодицу, копье прошло под костью сквозь мочевой пузырь. С воплем пал троянец на колена, и Смерть осенила падшего.
Мегес сразил Антенорова сына Педея. Сын он был незаконный, но, угождая супругу, воспитала его мачеха как родного. Копье Мегеса проникло ему в затылок и, отрубив герою язык, вышло между зубов. Педей упал на пыльную землю, стиснув зубами холодную медь.
Эврипил лишил жизни Гипсенора, жреца Скамандра, чтимого народом как бог. Эврипил настиг убегающего Гипсенора и, ударив мечом по плечу, отсек ему руку. Окровавленная рука упала на землю, и очи троянца смежила беспощадная Судьба и суровая Смерть.
Мы обратились в бегство, и бегущих настигала смерть. Хуже всего нам пришлось, когда в самой гуще сраженья появился Диомед, сын Тидея. Диомед – славный ахейский воин, его шлем и доспехи сверкали, он сиял как осенняя звезда, что отражается в воде, поднимаясь над Океаном. Сойдя с колесницы, он неистовствовал на поле боя, будто вышедшая из берегов под проливными дождями река. Никто уже не понимал, где он: среди троянцев или среди ахейцев. Он несся, как поток, удержать который не могут ни плотины, ни укрепленные мосты. Казалось, не существует силы, способной укротить: глядя на него, я мог поклясться, что кто-то из богов сражался рядом с ним. Я напряг лук, и стрела вонзилась ему в правое плечо, пройдя насквозь. Доспехи оросились кровью. Я воскликнул: «Трояне, ободритесь! Ранен аргивец моею стрелой!» Но тот не упал. Чуть отступив, он велел товарищу вынуть стрелу, алая кровь брызнула из раны. Сын Тидея вновь устремился вперед подобный распаленному яростью льву, чья сила от раны утроилась. Он ворвался в ряды троянцев, как лев врывается в стадо испуганных овец. Он поверг Астиноя и Гипенора. Первого он поразил копьем в грудь, другому мечом отсек руку. Он пренебрег оружием павших и кинулся за Абасом и Полиидом, сынами Эвридама, гадателя сновидений. Но им, уходящим на войну, родитель разгадать сновидений не сумел, Диомед сорвал с них доспехи и двинулся на Фенопидов Фоона и Ксанфа. Не было других детей у Фенопса, и отныне, после того как отнял у них жизни Диомед, старец обречен на скорбь и слезы. Тидид захватил Эхемона и Хромия, сыновей Приама, сражавшихся на одной колеснице. Напал на них, будто лев, ломающий шеи тельцам, и убил их.
Тогда Эней, пройдя сквозь строй троянцев, нашел меня:
– Пандар, где у тебя лук и крылатые стрелы? Где твоя слава? Ты видел, как тот человек неистовствует в гуще сражения? Ты видел, скольких героев он победил? Не есть ли он бог, раздраженный на троянский народ? Пусти же стрелу, порази его!
– Не знаю, не бог ли то… Но узнаю и хвостатый шлем, и щит, и коней Диомеда, сына Тидея. Я уже поразил его в плечо, а он снова вступил в битву. Я уповал, что поверг его, но… лук мой проклятый лишь проливает ахейскую кровь, но не убивает ахейцев. Нет у меня здесь коней, нет колесницы, чтобы сражаться.
Быстро отвечал мне Эней:
– Поднимись на мою колесницу, возьми вожжи и бич. Как приблизимся мы к Диомеду, я сойду на землю и сражусь с ним.
Я возразил:
– Лучше ты держи вожжи, ведь если мы побежим под натиском Диомеда, кони быстрее помчатся с привычным возницей. Управляй колесницей, а я его встречу с копьем.
Мы поднялись на сверкающую колесницу и пустили коней вскачь навстречу Диомеду. Лучше этих коней не было под солнцем: они были из той же породы, что и кони, подаренные Зевсом Тросу. В сраженьях они несли с собой ужас. Но Диомед не испугался. Увидев нас, он не побежал. Когда мы приблизились, я крикнул:
– Диомед Тидид, тебя не смирила моя пернатая стрела, ныне же испытаю тебя копьем!
И я с силой метнул свою пику и попал прямо в щит Диомеду. Острая медь, пробив щит, ударилась в броню. И снова я крикнул:
– Диомед, победа за мной, ты ранен в живот и насквозь!
Но он, не смутясь, возразил мне:
– Думаешь, ранил меня? Ты обманулся! Теперь ты живым не уйдешь.
Его копье вонзилось мне в голову у глаза, медное острие прошло между зубов и, перерубив язык, застряло в подбородке. И я рухнул с колесницы, – я, герой, – и мои пышные блестящие доспехи зазвенели, ударившись о землю. Бурные кони дрогнули. Силы оставили меня, а вместе с ними и жизнь.
Копье вонзилось ему в голову у глаза, медное острие прошло между зубов и, перерубив язык, застряло в подбородке. И он, герой, рухнул с колесницы, его пышные блестящие доспехи зазвенели, ударившись о землю. Силы оставили его, а вместе с ними и жизнь. Я испугался, что ахейцы похитят тело и доспехи Пандара. Я спрыгнул с колесницы и, подняв копье и щит, ужасным криком грозил убить каждого, кто приближался. Вдруг передо мной вырос Диомед. И совершил нечто неслыханное. Он поднял камень, какой, клянусь, не подняли бы и два человека. А он в одиночку поднял его над головой и кинул в меня. Он попал мне в ногу, где изгибается бедро. Острый камень разодрал мою кожу и порвал сухожилия. Я упал на колено, уперся рукой в землю, и черная ночь уже застилала мои глаза, как вдруг я осознал свою судьбу: я не умру ни в коем случае. Диомед пылал желанием умертвить меня и забрать мои доспехи, три раза налетал он на меня, но я по-прежнему был жив. Вокруг сражались другие троянцы, я слышал их крики:
– Не мысли равняться с богами, Диомед! Внезапно раздался голос Акамаса, вождя фракийцев:
– Сыны Приама, или не видите, что нужна ваша помощь Энею? Долго ли будем попускать ахейцам убийство троян? Быть может, пока не подойдут они биться к самым воротам Трои?
Пока кто-то тащил меня назад, я услышал царя ликийцев Сарпедона:
– Гектор, где твое мужество? Ты похвалялся, что можешь один с братьями защитить Трою без союзных ратей, без народа. Но из вас ни единого я на поле боя не вижу, вы попрятались, словно собаки, что почуяли льва. И лишь мы, чужеземцы, продолжаем сраженье. Посмотри на меня, я пришел издалека, здесь нет у меня ничего, что могли бы похитить ахейцы, но я призываю ликийцев встать на защиту Энея и отразить Диомеда. Ты же стоишь неподвижно и своих воинов в бой не зовешь. Скоро ж тогда и вы, и ваш город попадете в руки врагов!