Гончаров и Бюро добрых услуг
Шрифт:
Раскачиваясь из стороны в сторону отец смотрел на меня совершенно дикими глазами. Но не это поразило меня. Ужасало то, что он, в буквальном смысле, был перемазан кровью с ног до головы. Руки, серая куртка и такие же брюки, все было покрыто густой черной кровью. Нет, ранен он не был, в этом я убедился сразу. На нем была чья-то чужая кровь, которая к настоящему времени уже высохла и превратилась в прочную черную корку.
– Что с тобой, отец?
– Отчаянно я принялся тормошить его за плечи. Объясни же, наконец, что здесь произошло?
– Ничего, сынок.
– Ответил он с трудом
– Ровным счетом ничего, если не считать того, что я, кажется, убил человека.
Словно сам не веря своим словам он удивленно посмотрел на окровавленные руки и огляделся по сторонам. Следуя за его взглядом я проделал то же самое. Но ничего, ничего, что напоминало бы следы борьбы я не заметил. Оставив его я прошел по комнатам, заглянул на кухню, в туалет и ванную и опять ничего, ни единой капли крови, ни перевернутой мебели, ничего такого я не обнаружил.
– Отец, расскажи, что случилось?
– Вернулся я к первоначальному вопросу.
– Почему ты весь в крови, а в квартире все в полном порядке?
– Потому что я убил его не здесь, а у него дома.
– Тускло и отсутствующе ответил он.
– Да, я зарезал его в его же квартире.
– Кого зарезал, в какой квартире?
– Понимая, что он говорит правду зашелся я в крике.
– Говори же, наконец, толком.
– Деда Батурова я зарезал, Дмитрия Ивановича.
– Ответил он и нахмурился силясь, что - то вспомнить.
– Кажется это случилось вчера вечером.
– Господи, да за что же ты его?
– В отчаянии спросил я вспоминая совершенно безобидного старика его дружка из соседнего подъезда.
Батуров, как и мой отец жил один и очевидно на этой почве они сдружились года три тому назад. Не часто, но раз или два в неделю они покупали бутылочку и вспоминая былые дни растягивали её на несколько часов. При этом ничего, что хоть издали напоминало бы ссору, ничего подобного за ними не наблюдалось. Напротив, они давно спелись, нашли общий язык и в один голос ругали перестройку, демократов и сегодняшний день. Со старческой грустью вспоминали о дне вчерашнем, о справедливости ушедшего времени.
– Отец, за что же ты его?
– Вновь спросил я лихорадочно просчитывая выход из этого идиотского, сумасшедшего лабиринта.
– Сам не знаю сынок.
– Равнодушно ответил он.
– Да, что уж теперь, сделанного не воротишь. Жалко только Дмитрия Ивановича, мы ведь жили с ним душа в душу.
– Тогда ответь, зачем ты это сделал.
– Насел я на него пуще прежнего.
– Вы что, поругались с ним? Что предшествовало убийству?
– Эх, Саня, если бы я знал.
– Горестно ответил он.
– А то ведь и сам я ничегошеньки не знаю, ничегошеньки не помню. Какой - то провал в памяти.
– Расскажи все, что помнишь.
– Зацепившись за это обстоятельство потребовал я.
– Да ничего я не помню.
– Виновато улыбнулся отец.
– Я даже не помню как у него оказался. Очнулся около часа тому назад у него в комнате на полу с ножом в руках. Я включил свет, смотрю, а Дима тоже лежит на полу в луже крови и я сам весь в крови. Получается, что я всю ночь проспал рядом с ним. Вроде бы как я его зарезал, а потом лег к нему под бок и спокойно уснул с ножом в руках.
– Вы что, выпили с дедом больше положенного?
– Начал я выпытывать его исподволь.
– Нет, насколько я помню, мы с ним вчера вообще не пили.
– Тогда как же ты у него оказался?
– Если бы я знал, то наверное нашел бы ответ на главный вопрос, за что и как я его убил.
– Тупо уставившись в одну точку бесцветно ответил отец. Но я и этого не помню, понимаешь, я ничего не помню.
– Ладно, тогда давай сначала.
– Терпеливо предложил я.
– Расскажи мне все о том, что ты помнишь, вплоть до того момента, когда память тебе изменила.
– Давай попробуем.
– Согласился отец.
– А уж там как получится. Значит так, вчера я проснулся довольно поздно, часов, наверное в десять. Поднялся и первым делом вывел Кузьку на прогулку... Кстати, а где Кузька?
– Не знаю.
– Ответил я с удивлением заметив отсутствие ружего дворового кобелька, отцовского верного товарища и собеседника.
– Может быть это как - то связано с твоими вчерашними подвигами?
– Может быть.
– Облизав губы задумчиво согласился отец.
– Да, я больше часа гулял с Кузькой, а потом вернулся домой и приготовил завтрак. После того как мы с ним поели я прибрался в квартире и решил несколько интересных, неординарных задач. Потом включил телевизор и вплоть до самого вечера пялился в экран. Где - то около семи часов я вновь повел Кузьку гулять.
На скамейке возле подъезда сидели парень с девушкой и пили водку с вином. Точнее сказать, он пил водку, а она вино. Девка закусывала шоколадом, а парень предпочитал колбасу. Один кусок он протянул Кузьке и тот с удовольствием его сожрав потребовал добавки. Я было принялся его стыдить, но парень был иного мнения, он дал собаченку второй ломтик и улыбнувшись предложил мне разделить с ним компанию мотивируя это тем, что с него уже достаточно, а в бутылке ещё больше половины.
Немного поколебавшись я согласился и он набуровив почти полный стакан протянул его мне. Я выпил и это, пожалуй, все, что я помню. Ну а очнулся я, как уже тебе сказал, только пару часов назад.
Вот такую историю, Алексей Николаевич, мне рассказал мой отец. Закончив свой пересказ вымученно улыбнулся Скворцов.
– Понятно.
– Хммуро отозвался полковник.
– И какими же дальнейшими были твои действия? Что ты решил предпринять?
– А что мне оставалось делать? Я пошел к деду Диме и проверил все то, что мне рассказал отец. К великому сожалению все было именно так, как он мне рассказал. Батуров лежал на полу в засохшей коросте крови и никаких признаков жизни не подавал. Той же кровью были перемазаны стены и двери. Как это не печально, но мне пришлось звонить в милицию и объяснять им суть произошедшего. Они подъехали тотчас, осмотрели место происшествия, опечатали квартиру, накинули на отца наручники и поволокли нас в отделение. Там ещё раз выслушали наши показания, после чего его заперли в клетку, а меня пока отпустили. Я поехал на работу и обо всем произошедшим рассказал Ухову. Он внимательно меня выслушал и велел немедленно ехать к вам, что я и сделал.