Гончаров и Бюро добрых услуг
Шрифт:
– Тащимся мы от тебя, дяденька.
– Перекидывая жвачку за другую щеку нагло сообщила девица.
– Ты что, в натуре, из дохлых собак шапки шьешь?
– Нет, меховые шубы, а потом продаю их таким дурам как ты.
– Мрачно ответил я и внимательно посмотрел на парочку.
– А откуда вы знаете, что это дохлая собака?
– Ну не овца же!
– Ответила она и зашлась в истерическом смехе. Дамир, он меня достал, я прикололась! Дядя, это не собака и не овца, там носорог лежит!
– Да ладно тебе, Танюха.
– В тон ей захихикал парень, не ломай ему кайф, он из носорогов шубы не шьет! Он толко
– И давно он здесь лежит?
– Пропустив мимо ушей их своеобразные остроты спросил я.
– Когда вы в первый раз его заметили?
– Еще вчера днем, когда возвращались из школы.
– Наконец - то сообразив, что мне не до шуток серьезно ответила Танюха.
– Это Кузька, собачка Михаила Александровича, которого вчера повязали за мокруху. Он соседа замочил, Дмитрия Ивановича, из соседнего подъезда, а Кузьку кто - то убил и засунул в дырку. Хорошая собачка была, веселая. Кому он помешал, не знаю.
– А жаль.
– Подходя к школьникам сокрушенно вздохнул я.
– Хорошо бы узнать и как следует наказать негодяя. Вы тут, случаем, позавчера вечером не отирались?
– Не отирались, а не терлись.
– Поправила мою безграмотную речь девица.
– Не, не тердись, позавчера вечером мы с Дамиром тусовались на дискотеке.
– А во сколько вы ушли из дома?
– Не знаю, наверное часов семь было. Начинало темнеть.
– А кто сидел на этой скамейке вы помните?
– А чего не помнить. Мы вышли из подъезда и первым делом закурили. На скамейке сидел Михаил Александрович и какой - то козел с овцой. Мы их первый раз здесь видели. Они бухали вино и водяру, а закусывали колбасой и шоколадом.
– Скажи ка мне, Танюха, куда они потом направились?
– Вкрадчиво спросил я с тайной надеждой на подтверждение своих догадок.
– Откуда мы знаем.
– Спустила меня с небес на землю Танюха.
– Мы выкурили по сигарете и потащились на дискотеку, а они ещё оставались бухать.
– Поспешили вы, ребятки.
– Не скрывая разочарования вздохнул я.
– Вы хоть внешность их запомнили, я имею ввиду козла я овцу.
– Очень надо.
– Презрительно скривилась девчонка.
– Они нам как - то до лампочки.
– А я запомнил.
– Неожиданно встрепенулся Дамир.
– Но только парня, подруга сидела спиной к фонарю и только иногда поворачивалась ко мне лицом. А в основном я видел только её меховую шапку из под которой торчал рыжий пушистый хвост. Ну и куртку, само собой, заметил, замшевая, коричнего цвета. Длинная такая, почти до колен. И сапоги у неё замшевые были, высокие, тоже до колен. Ее рост, хоть она и сидела, показался мне высоким, а фигура стройной. Мне она показалась битовой текой и симпатичной.
Парня я разглядел хорошо. На вид ему лет двадцать. Густой, аккуратно подстриженный волос, темного, но не черного цвета. Лоб высокий, под ним, между прямым и тонким носом, глубоко спрятанные глаза, колючие, голубого цвета. Щеки не пухлые и не впалые, нормальные, гладко выбритые или вообще у него щетина не растет. Губы, как говорится, рот до ушей, но тонкие и поджатые. Подбородок остренький, немного выпячивается вперед. В общем внешность у него современная. Можно сказатькрасивый пацан, только его немного подвели уши, они у него как у Чебурашки, торчали в стороны.
– Однако наблюдательный у тебя парень, Танюха.
– Поощрительно оскалился я.
– Ты имей это ввиду. Ну ладно, ребята, спасибо за информацию и бывайте здоровы.
– Спасибо.
– Вполне по человечески ответствовала молодежь.
Ободренный полученной информацией я неспешно потрюхал по раскисшему снегу тротуара в строну рынка, где можно было приобрести все, начиная от подержаной пуговицы и кончая элитным триппером.
Мой старый знакомый, толстомордый и узкоглазый кореец или китаец, не понимавший по русски ни бельмеса оказался на месте. Трудолюбивым шершнем, на миниатюрном станке, он вытачивал и подгонял ключи добропорядочным горожанам. Дождавшись своей очереди я молча протянул ему восковые оттиски при виде которых он что - то залопотал, засюсюкал и отрицателно замотал головой.
Ясное дело, правохранительным органам не нравится, когда квартирные ключи изготовливают по оттискам. Со вздохом я протянул ему сотенную, но последовала та же реакция и только приплюсованные тридцать рублей смогли поколебать его принципы.
Многозначительным кивком он велел мне на время удалиться, дабы не компрометировать его совместное китайско - советское производство.
Домой я заявился в третьем часу с готовыми ключами и тремя аппетитными грушами для Милки. Молча вручив ей фрукт я завалился на диван, перед предстоящей операцией нужно было как следует выспаться.
Как я не ворочился, какими словами себя не уговаривал сон упорно обходил меня стороной. Ничего не попишешь, разыгрались мои неугомонные думушки, хотя никакой реальной платформы они, под собой не имели. Реальными были только четыре момента Скворцов, распивающий спиртное в компании неизвестной парочки. Труп деда Батурова, труп Кузьки и опять старик Скворцов, уже окровавленный, сомнамбулой выходящий из квартиры Батурова.
В общем - то все просто, осудить Санькиного отца за убийство не представляло никакой трудности, хотя и козе было понятно, что его просто подставили, причем ловко и продумано. А кто подставил? Рыжая овца в замше и козел в кашемировм пальто? Абсурд и чепуха. Они были простыми исполнителями, хотя не исключено, что именно они и зарезали старика Батурова.
Но кто - то же их нанял, кто-то заказал деда Батурова и дал наводку на Скворцова. Скорее всего этот некто и разработал весь план убийства. Хорошо бы знать кто.
Об этом вам, Константин Иванович, могли бы поведать козел с овцой, да вот беда, адреса они вам не оставили. А Дамир описал его - лучше и не бывает. Надо бы после праздников дозвониться до следователя и порекомендовать ему наблюдателного парня. С его помощью можно составить отличный фоторобот.
Заснул я в восьмом часу, а проснулся в полночь. Приготовив все необходимое снаряжение я ещё полтора часа слонялся из угла в угол и только в два часа ночи вышел из дома. Еще тридцать минут ушло на дорогу, которую я проделал пешком. В общем к назначенному объекту я прибыл так как и планировал, в то самое время когда людской сон особенно глубок и Кинг Конг Левик с его страшный ружьем спит зажав в зубах дюжину остро отточенных ножей.